Смерть и приятные голоса (= Губительно приятные голоса)

Скучал, слишком мягко сказано. Его образ буквально меня преследовал: то вспоминалось, как он понимающе мне подмигивает, то лукавая улыбка, то как он звучным своим баритоном обстоятельно рассказывает мне о своем падении. И о своем отчаянии. Рассказывает с усталой усмешкой, сквозь которую, однако, пробивалась щемящая боль. А потом перед моим мысленным взглядом возникла неподвижная темная фигура на той скамье у пруда, заросшего лилиями, и мысок начищенного ботинка, в котором мягко отражался серебристый лунный свет. При всем своем неодолимом безволии и безалаберности доктор умудрился не огрубеть душой, остаться добрым малым. В принципе, я запросто мог представить, как однажды, не выдержав бесконечных терзаний из-за своих неудач, Пармур схватил пистолет и застрелился. Но представить себе, чтобы такой человек мог прокрасться к черному выходу, а потом окольными путями пробраться к кустам и залечь там, выжидая, когда на дорожке появится другой неудачник, во многом схожий с ним самим, простодушный меланхолик Хьюго? Чтобы Хилари Пармур мог выстрелить ему в спину ради благополучия Урсулы Алстон, а значит, в какой-то степени, и своего собственного? Ради этого белого слона {По легенде, один из королей Сиама, желая разорить неугодного подданного, подарил ему священного белого слона, на содержание которого уходило много денег}, именуемого Алстон-холл?

Нет! Возможно, Пармур был бездельником и мотом, хотя это еще вопрос, справедливо ли так называть человека, жившего на правах гостя, пусть даже и долго, в доме женщины, возомнившей, что она в него влюблена. Но если я хоть немного разбираюсь в людях, он был бездельником совершенно безобидным. Его бедой было отсутствие силы воли, но подлости, жестокости и алчности в его натуре не было. А в том, что он тут торчал, или, точнее говоря, постоянно откладывал свой отъезд, виновата Урсула. Но как только она к нему охладела, если она действительно охладела, разве он не покинул этот дом? Увы, выбрав для этого свой собственный страшный путь... И все-таки... я снова будто наяву увидел Пармура, на этот раз рядом с патефоном, с улыбкой взиравшего на нас, танцующих. И все-таки неужели он решился на такое только из-за холодности Урсулы? Что-то мне не очень в это верилось.

Наконец подползло время обеда. Однако ни Эвелин, ни Марсель так и не появились. Урсула пришла, и я даже подумал, что можно обойтись без унизительных сцен, оставить Эвелин в покое, лучше бы все узнать от Урсулы. Посидим с ней на террасе, как в тот вечер, когда мы вместе курили. Однако Урсула сразу же после еды убежала к себе и больше не появлялась. Я заметил, что глаза у нее красные - заплаканные. Может быть, и ей теперь всюду мерещился старина Пармур? Скорее даже нехотя я тоже отправился наверх искать Эвелин, откладывать дальше было уже просто некуда.

Совсем тихонечко постучавшись в дверь, я прижался к ней ухом. Никакого ответа. Я постучался снова, чуть громче. Затем я осмелился приоткрыть дверь, подумав, вдруг Эвелин спит, и я своим стуком могу нечаянно ее разбудить. Я увидел пустую, аккуратно заправленную кровать. На стеганом покрывале были разложены вещи: жакеты, юбки, чулки, шелковое белье, а на полу рядом с кроватью стоял раскрытый чемодан, наполовину заполненный. Я захлопнул дверь, как будто наткнулся на змеиное гнездо, и меня только что укусила гадюка. Значит, это правда! Она собралась уезжать, ни слова не сказав мне, хотя я готов был пожертвовать ради нее своей карьерой! За кого же они меня тут принимают? Как они вообще смеют так со мной обращаться?

Чуть не лопнув от злости, я развернулся и рысью помчался назад, к апартаментам Марселя, расположенным напротив моей спальни. На этот раз я стучался без всякого стеснения и, выждав секунды две, не больше, сам нахально распахнул дверь. Я нисколько не удивился, увидев Марселя стоящим у камина и взирающим на Эвелин, которая сидела в кресле и не сводила глаз с его пригожего лица. Оба уставились на меня с таким видом, будто в комнату ворвался незнакомец.

- Прошу прощения за беспокойство,- злобно выпалил я,- но, полагаю, я имею право получить объяснение.

Эвелин посмотрела на меня округлившимися глазами, потемневшими от ужаса. Она страшно побледнела, но я не испытывал ни малейшей жалости.

- Объяснение чего?- переспросил Марсель, свирепо оскалившись.- Ты как всегда в своем репертуаре: врываешься без спроса и требуешь отчета.

- Я не с тобой говорю,- отрезал я,- я обращаюсь к Эвелин.- Я перевел взгляд на Эвелин.- Это правда, что ты скоро уезжаешь из этого дома?