Смерть и прочие хэппи-энды

– Дженнифер – моя самая большая поклонница, – поясняет Оливия консультанту. – А я – ее. Мы знаем друг друга уже много лет.

– Как мило!

– Да, – подтверждает Оливия, – это нечто особенное.

Мое сердце колотится.

Она оглядывает себя в одном из зеркал, кусая губы, как будто не может поверить, что это ее отражение. Потом кружится на месте, рассматривая себя со всех сторон.

– Оно шикарно, – решает она, – но не совсем то, что нужно. Уверена, мы узнаем то самое платье сразу, как только увидим его.

– Я встречалась с Гарри прошлым вечером, – говорю я.

Оливия прекращает свое кружение и бросает на меня в зеркало взгляд, полный ужаса.

– Гарри? – переспрашивает она, повернувшись и подбоченившись, с таким видом, будто ее бросили у алтаря. – И когда же ты собиралась рассказать мне?

– Сейчас, – заявляю я.

– Черт побери! – Оливия шагает взад-вперед, не в силах устоять перед искушением посматривать на себя в зеркало. – Ладно, придержи это пока. Я хочу полностью сосредоточиться на тебе, когда ты начнешь о нем рассказывать. Обсудим это за ланчем.

– Идет, – соглашаюсь я. – Я тоже хочу полностью сосредоточиться на тебе.

Оливия поворачивается к консультанту:

– Ничего, если Дженнифер сделает фото? Я согласовала это с Венецией, и она дала «добро».

– Да, она говорила мне. Конечно, без проблем.

Оливия оглядывается на меня:

– Можешь снять на свой телефон? А то вдруг я случайно покажу Дэну.

Я смеюсь:

– Конечно.

И она выходит передо мной в каждом платье, принимая самые разнообразные позы.

На мгновение я представляю, что присутствую на ее знаменательном дне. Тут я могла бы загрустить, но вспоминаю, что в мою жизнь вернулся Гарри, и решаю остаться счастливой.

Администратор в «Клубе Искусств» любезен и приветлив. Здесь пахнет роскошью и богатством, дорогими свечами, наполняющими воздух ароматом корицы и гвоздики, пьянящим лосьоном после бритья и дорогими духами. Наверняка все это прекрасно, но для меня немного чересчур. У меня даже кружится голова.

Мы проходим через элегантный зал, наполненный гулом разговоров, следуя за модно одетой официанткой. Красные подошвы ее «лабутенов» мельтешат на полированном черно-белом мраморном полу. Мы идем мимо роскошного бара, кожаные табуреты которого заняты молодыми банкирами в строгих костюмах, едящими устрицы, пьющими шампанское, уткнувшимися в смартфоны из страха что-нибудь пропустить.

Это место пахнет деньгами, здесь полно русских, американцев, арабов и европейцев. Я чувствую себя так, словно мне подарили прощальный взгляд на сверкающий мир Оливии. Нас проводят к столу и принимают заказ.

– Ну так что, расскажи мне о Гарри, – начинает Оливия.

– Он позвонил мне, – я усмехаюсь.

– Когда?

– Не знаю, может, пару дней назад. Пригласил выпить.

– И ты не позвонила мне сразу?

– Я знала, что ты будешь волноваться обо мне.

– Почему же? Мне стоит волноваться?

– Нет. Он был великолепен.

– Отлично! – Оливия отпивает шампанское и смотрит на хлебную корзинку. – Во французском багете ведь нет углеводов, верно? А, да и хрен с ним. – Она берет кусочек и начинает намазывать его маслом. – Давай определим значение слова «великолепен», когда оно употребляется по отношению к Гарри.

Я сокрушенно цокаю языком. Оливия никогда не станет хорошо к нему относиться – даже теперь, когда он позвонил мне.

– Похоже, он искренне беспокоился за меня. Был очень добр и заботлив.

Оливия жадно жует хлеб.

– Кто бы мог подумать? Старина Гарри выполз из своей норы и поступает правильно. Вот уж никак не ожидала.

Ее слова звучат так холодно, что, если бы вы могли взять их в руки, они бы немедленно сломались, как тонкие хрупкие льдинки.

– Так где же Мелисса? Бросил и ее тоже?

– В некотором роде.

– Все еще боится обязательств?

Я свирепо смотрю на нее.

– Да брось, – отмахивается она, – сними эти розовые очки. У него проблемы, не так ли? В смысле, давай не будем перехваливать этого придурка. Ему почти пятьдесят, он никогда не был женат, и он поступил с тобой паршиво. Ты горевала несколько месяцев после его ухода. Или забыла?

– Спасибо, что напомнила, – говорю я. – Тебе не приходило в голову, что мы все могли ошибаться? И что теперь он хочет быть со мной? Заботиться обо мне. И я тоже этого хочу!

Оливия морщится:

– Правда?

– Да!

Она удивленно наклоняет голову.

– А, ну да. Не обращай на меня внимания. Прости, прости, прости… – Она закусывает нижнюю губу. – Ах, Джен, я такая пустомеля! И это, наверно, странно выглядит. Как будто я все еще злюсь на него. И мне было странно примерять эти свадебные платья… зная, что тебя там не будет. И… я не знаю… Гарри. Конечно, это хорошо, если он будет рядом с тобой. Я рада, честно. Я ведь знаю, как много этот кусок дерьма значит для тебя!

– Спасибо, – криво ухмыляюсь я. – Не буду спорить.

Официант приносит наши салаты.

Оливия ворошит вилкой свой латук.

– Я просто хочу для тебя самого лучшего, – произносит она, – будь осторожна.

– Знаю. Ты как родитель. Говоришь жесткие вещи, но только в моих интересах.

– Ну, кто-то же должен… Слушай, а теперь посмотрим фото? Нам нужно решить, какое из этих чудесных платьев подходит мне лучше всего.