Смерть и вечность. Обобщение новейших знаний

Так ли это на самом деле? Не отдаем ли мы просто дань определенному стереотипу мышления? Что нам доказывает, что человек падший, безнравственный не переживает то же самое? Ровным счетом ничего. Автор этих строк склоняется к мнению, высказанному о. Серафимом, который, пытаясь вникнуть в проблему под тем же углом, задумывается над состоянием именно падшего, безнравственного человека, например злостного преступника, который по ту сторону увидел обратное себе самому. Такой человек вполне может испытывать еще более сильное потрясение, чем человек, живший праведно, ведь он не сможет не увидеть, что всё, что в нем было низменного, «падшего», оказалось полной бессмыслицей, ошибкой. Что остается такому человеку, например вчерашнему головорезу? Наверное только искреннее раскаяние. Трагичное в своей глубине и, пожалуй, безысходное.

«Жизнь подобна тюремному заключению. Но в этом состоянии мы просто не понимаем, какой тюрьмой является для нас наше тело. Смерть подобна освобождению, выходу из тюрьмы. Это пожалуй самое лучшее с чем я мог бы ее сравнить».[37]

Или вот еще похожие воспоминания «очевидца»:

«… Я никому не рассказывал о том, что я испытал в момент моей смерти, но, когда я вернулся к жизни, меня беспокоило одно жгучее и всепоглощающее желание сделать что-то доброе для других. Мне было так стыдно за себя». «… Когда я вернулся, я решил, что мне необходимо измениться. Я чувствовал раскаяние, и моя прошлая жизнь меня совершенно не удовлетворяла. Я решил начать совсем другой образ жизни».[38]

«В тот момент я была гораздо больше сосредоточена на состоянии моего разума, чем физического тела. Наш разум гораздо более важная часть нас, чем вид и форма нашего тела. До этого в моей жизни было все как раз наоборот. Мое основное внимание и главные интересы были сосредоточены на моем теле, а то, что происходит с моим разумом меня как-то не занимало,все шло само по себе.

Но после того, как это произошло именно состояние моего разума стало основным предметом моих забот, а уже на втором месте забота о теле, – есть у меня тело или нет. Я не думала об этом. Самым главным тогда для меня был мой разум».[39]

С точки зрения современной физиологии, с позиций современных специалистов по мозгу, все эти описания должны рассматриваться как галлюцинации – никак иначе. Доводы выдвигаются веские, иногда даже тщательно обоснованные научно. После всего, с чем мы ознакомились выше, рассматривать посмертный опыт под этим углом даже немного странно. Неужто всё это можно поставить под сомнение?

Сразу отметим нечто важное: среди «очевидцев», с описаниями которых мы можем ознакомиться, есть и такие, кто, прежде чем прожить посмертный опыт, хорошо разбирался в природе галлюцинаций, умел их отличать от реальности. Но эти люди все как один категорично настаивают: то, что им довелось испытать в состоянии клинической смерти, нисколько не похоже на некогда пережитые ими галлюцинации.

В современной медицине существует такое понятие как аутоскопическое видение. Это одна из разновидностей галлюцинаций. Характерная черта таких галлюцинаций в том, что человек видит себя со стороны. Современная физиология вполне рационально настаивает на том, что именно такие галлюцинации и могут быть у умирающих людей. Однако здесь важны детали. Разница между аутоскопическим видением и предсмертным опытом проявляется в том, что в первом случае, при галлюцинации, собственное тело человек всегда воспринимает как живое. Тогда как во втором случае, когда речь идет о предсмертном опыте, свое тело человек всегда воспринимается как мертвое. То есть отличий между этими двумя состояниями больше, чем сходства.