Смерть и Воскресение. Семь слов о заупокойной молитве

В силу того что мы, христиане, не верим в окончательную победу смерти, то вышесказанное распространяется и на период временной разлуки, связанной со смертью одного из супругов. Очевидно, что все это касается не только супружества, но и применимо к другим человеческим союзам, скажем, к отношениям матери и ее сына или дочери и вообще к любым взаимоотношениям двух людей, связанных жертвенной любовью. Тот, кто стал причастником жизни вечной, может «поделиться» ею с другим, Господь спасает человека через спасение его ближнего. Говоря иными словами, молящийся об упокоении своего ближнего должен сам искать жизни вечной.

Теперь скажем несколько слов собственно о той стороне жизни, которая самым серьезным образом может открыться нам в заупокойной молитве. Именно в молитве дается нам преодоление смерти как коммуникативного барьера: открыв для себя возможность молитвенной встречи с усопшим, мы отчасти предвосхищаем всеобщее воскресение, то единство, ту радость и ту подлинность совместного бытия, которые в полноте будут возможны в жизни будущего века. Встреча эта происходит на той молитвенной глубине, которая не дана нам со всей очевидностью в повседневности. Поэтому давайте немного поговорим о тех жизненных реалиях, которые существуют в нашем мире неочевидно.

Любому известно, что в человеческой жизни есть определенная иерархия ценностей. Притом существует следующая закономерность: чем более неочевидной кажется нам материя ценности, тем больше ее значимость. Поясним: в общечеловеческой иерархии ценностей, скажем, поэзия Пушкина занимает более высокое место, чем, например, радиовещание. Хотя, как известно, ценителей поэзии гораздо меньше, чем радиослушателей, а вот улиц имени Пушкина гораздо больше, нежели улиц, названных в честь изобретателя радио Попова. Наша культура иерархична, так как иерархична жизнь, и иерархичен сам человек, внутри каждого из нас есть некая соподчиненность, вне которой начинается деградация нашей личности. Поэтому, чтобы нам окончательно не потерять человеческий облик, наши желания должны подчиняться нашим духовным устремлениям, для обретения большего мы жертвуем меньшим и т. д. Без этой внутренней соподчиненности низшего высшему человек теряет свою целостность и начинается его распад, который, по сути, и есть смерть. Любое человеческое общество обладает этим знанием. При этом заметим, что необходимость такого соподчинения да и сам факт существования высших ценностей для многих людей не так уж очевидны. Все то, что составляет предмет духовной жизни человека в самом широком смысле этого слова, нельзя доказать математически, положить под микроскоп, сделать объектом анализа, разложить на составляющие, раз и навсегда дав однозначный ответ на все возможные вопросы. Неочевидное обладает еще одной важной особенностью – для его постижения от нас требуется приложение многих усилий. Чтобы стать ценителем живописи, нужно иметь некоторый опыт ее созерцания, прочитать массу книг по теории изобразительного искусства, выработать безукоризненный вкус, чувство меры и т. д. Таких людей единицы, но, несмотря на это, эстетические ценности в общекультурной градации занимают более высокое место, чем реалии, связанные с нашей бытовой жизнью. Та же закономерность характерна и для мира человеческой веры. Поверить в существование стула, который стоит перед глазами, гораздо легче, чем поверить в существование электромагнитной индукции. Человек зачастую ищет простых путей и предпочитает верить лишь в существование стула. Поэтому и в смерть ему поверить легче, чем в жизнь вечную, так как причастниками смерти мы являемся по природе, то есть автоматически, а для того, чтобы увидеть за жизнью Жизнь, нам нужно приложить изрядные усилия, это требует напряжения всего нашего существа. Перефразируя известные стихи Пастернака, скажем, что перед каждым стоит задача побороть смерть «усильем Воскресенья» [21] . Но с другой стороны, на этом пути нам дан шанс прикоснуться к тем сферам бытия, о существовании которых мы ранее лишь подозревали, но при этом интуитивно всегда искали их. В частности, результатом такого духовного прорыва может стать и то молитвенное общение с усопшим, которое гораздо выше, тоньше и ценнее нашего повседневного общения. Здесь наше обращение к Богу дает возможность встретиться с тем, кого уже нет рядом с нами, на иной глубине нашего существа, увидеть его глазами веры, частично преодолеть физические границы видимого мира. И в этом нашем усилии Господь приоткрывает пред нами горизонт вечной жизни, участниками которой мы были призваны стать от начала бытия мира.