Смерть и Возрождение (СИ)

— Наверное, эту юбку ветром раздувает, как парус, — предположила Эдит.

— Я ее не носила, — покачала головой Туу-Тикки. — Просто купила сразу несколько юбок одного кроя, но разных цветов. Я зеленое больше ношу. Зеленую да, раздувает. Для того и подкладка.

— Ну вот, — Эдит еще раз посмотрела в зеркало, огладила пластрон блузки. — В таком виде можно и на электростанцию поехать.

— Тебе это правда интересно? — поинтересовалась Туу-Тикки.

Эдит села в кресло, расправила подол.

— Я думаю, — сказала она, — будет правильно, если я стану интересоваться тем, чем увлечен Томас. Буду понимать, о чем он рассказывает. Ты ведь интересуешься увлечениями Грена?

— Не всеми. Он у меня ролевик — это когда люди командой выезжают куда-нибудь на полигон и отыгрывают события из книги или что-то самостоятельно придуманное. Это не мое, хотя послушать его рассказы и почитать отчеты с игр бывает занятно. Зато я вяжу на продажу, его это не интересует почти. Но у нас хватает общих дел — книги, фильмы, дети, музыка, дом, фотография. Еще я садом занимаюсь, Грену это тоже не близко.

— Вы вместе играете? Он на арфе, а ты на гитаре? — спросила Эдит. — Я бы хотела послушать.

— Играем, да. И они с Эшу все уговаривают меня выступать с ними и петь, но я пока не решаюсь. Они же не в этом мире выступают, а на Дороге, на Перекрестках. Мне не хочется надолго оставлять без присмотра мальчиков.

— Разве духов недостаточно?

Туу-Тикки улыбнулась.

— Я мама-наседка, — объяснила она. — И мальчики у нас приемные. Мне не хочется, чтобы они хоть ненадолго почувствовали себя брошенными. Пойдем в ванную. Мне надо тебе кое-что показать.

«Кое-чем» оказались плотные вытянутые салфетки, закругленные со всех сторон, из материала, совершенно незнакомого Эдит.

— Для чего они? — спросила она.

Туу-Тикки объяснила. Эдит слегка покраснела. Ее мать не дожила до того времени, когда Эдит понадобилось бы что-то подобное, и в детали жизни женщины Эдит посвящала экономка. Теперь — Туу-Тикки.

— Видишь, внизу липкая полоса? Это клей, который липнет к ткани, но не пачкает ее. Просто вкладываешь в трусики, загибаешь эти крылышки сюда — и все. А потом в мусорную корзинку. У тебя в ванной есть такие. Количество капелек на упаковке указывает на впитываемость. На ночь — побольше капелек, днем — поменьше.

— Они такие тонкие, — Эдит в задумчивости помяла салфетку. — Разве они не пропитываются насквозь?

Туу-Тикки разложила салфетку возле раковины, налила в стакан воды из крана и медленно вылила воду на салфетку. Вода мгновенно впиталась. Салфетка набухла и немного потемнела.

— Посмотри, — предложила Туу-Тикки. — Снизу она совсем сухая, а сверху только чуть влажная.

— И правда, — удивилась Эдит, пощупав салфетку. — Какое потрясающее изобретение! Там вата внутри?

— Нет, маленькие шарики геля, который разбухает от влаги и не позволяет ей выступать наружу. Еще есть вот это, — Туу-Тикки показал Эдит картонную коробочку.

— А для чего они?

— Для того же. Вставляешь внутрь, а через два-три часа вытаскиваешь за эту веревочку и выкидываешь в унитаз.

— Прямо внутрь? — не поверила Эдит. — Руками?

— Чистыми и вымытыми, — кивнула Туу-Тикки.

— И ты ими пользуешься? Почему не салфетками?

— И тем, и тем. Иногда на ночь приходится совмещать.

— А что… что делать, если испачкалась простыня? — смущенно спросила Эдит.

— Позвать духов, чтобы сменили.

— Но они же… мужского рода?

— У духов нет пола, — улыбнулась Туу-Тикки. — а матрац будет в порядке, на них на всех чехлы. Постельного белья у меня много, так что простыни можно менять хоть ежедневно. У тебя не бывает так, чтобы болел живот в твое время месяца?

— Бывает. И плакать хочется, — призналась Эдит. — Забраться в постель, есть конфеты и плакать.

— Если заболит, скажи мне — я дам тебе лекарство от этой боли, — пообещала Туу-Тикки. — У меня тоже, бывает, болит на второй или третий день. Я тогда все домашние дела на Грена перевешиваю.

— И ты ему о таком говоришь? — Эдит изумилась и даже немного испугалась.

— Мы женаты, — напомнила Туу-Тикки. — Мы почти каждую ночь спим в одной кровати. Как бы я от него скрыла? Эдит, в этом нет ничего пугающего или позорного. Грен знает физиологию женщин, а я знаю физиологию мужчин.

— И это считается нормально? Прилично?

— Здесь эту тему даже в школе проходят, — улыбнулась Туу-Тикки. — И многие другие. Например, детей учат, как не заболеть нехорошей болезнью и как предупредить нежелательную беременность.

Эдит прижала ладони к щекам и потупила глаза.

— Это так странно, — сказала она со смущенным смешком. — И мальчиков, и девочек?

— Да. А еще мальчики и девочки учатся вместе.

— И… — Эдит замялась.

Туу-Тикки взяла ее за руку и вывела из ванной.

— Понимаешь, — начала объяснять она, — когда нет опасности, что девушка забеременеет, нет и ничего плохого в любовных отношениях вне брака и до брака. Понимаю, тебе это кажется неприличным. Но когда изобрели лекарства, которые позволяют женщине контролировать, когда она захочет забеременеть, мораль очень сильно изменилась. Женщины стали так же свободны, как мужчины.