Смерть, идущая по следу… (интернет-версия)

Перед Золотарёвым, Колеватовым и Кривонищенко не ставилась задача задержания явившихся на встречу с ними иностранных агентов, а значит, «силовая компонента» в этой операции при её штатном развитии отсутствовала. Видимо, инициатор задания вполне логично рассудил, что наличие оружия никак не поможет достичь поставленной цели, а вот помешать может.

Поэтому было принято вполне обоснованное решение не вооружать всех троих огнестрельным оружием. Вооружение же только одного человека из трёх — скажем, Золотарёва — при сохранении всех вышеназванных рисков, снижало эффективность его применения практически до нуля. Кроме того, выдача оружия одному и невыдача другим могла быть расценена участникам операции как проявление недоверия или неверия в их силы, что было совершенно недопустимо с точки зрения корпоративной этики КГБ. Поэтому сработал принцип: всем, либо никому.

Понятно, что никто из инициаторов операции не предполагал возможности массового убийства всей группы. Видимо, преобладала та точка зрения, что отличная маскировка в группе настоящих, ничего не подозревающих, туристов окажется наилучшей защитой участников операции. Кроме того, видимо, большую заинтересованность в этой операции проявила «противная сторона», поэтому кураторы из КГБ были уверены, что «тем очень надо, те всё проглотят». Эта самонадеянность сыграла жестокую шутку, но стало это ясно позже.

Особо хочется отметить, что работа без штатного огнестрельного оружия и документов, удостоверяющих принадлежность к Комитету, являлась нормой для оперработников КГБ. Более того, из истории группы спецназа КГБ «А» нам известно, что её сотрудники порой отправлялись на опасные задания либо без огнестрельного оружия, либо с незаряженным оружием. Т. е. даже в тех случаях, когда заведомо было известно о неизбежном и остром силовом противостоянии, сотрудники должны были действовать как гладиаторы, врукопашную. Данное утверждение, возможно, разорвёт шаблоны многим читателям и даже вызовет недоверие, но так действительно было. Чтобы не остаться голословным, приведу один из ярких примеров такой «рукопашной операции»: захват 12 мая 1989 г. преступной группы, вооружённой четырьмя пистолетами ПМ, забаррикадировавшейся в квартире на четвёртом этаже в доме № 21 по ул. Жуковского в г. Саратове. Осуществлявшее эту операцию отделение группы «А» под командованием Героя Советского Союза В. Ф. Карпухина имело при себе только незаряженные пистолеты. И орудовало ими как кастетами.

Здесь же следует коснуться и вопроса об отсутствии «силового прикрытия», которое КГБ не обеспечил группе Дятлова на время проведения операции. Это тоже один из тех доводов, посредством которых некоторые исследователи трагедии пытаются опровергнуть версию «контролируемой поставки». По мнению «опровергателей» Комитет должен был обеспечить безопасность своих сотрудников посредством высылки по маршруту следования туристов неких вооружённых групп. Как это всё должно было выглядеть на практике, «опровергатели» и сами не представляют, однако упомянутый довод кажется многим из них весьма существенным.

Наверное, первое, что требуется в этой связи прояснить — это то, какие задачи должна была бы решать подобная группа силового прикрытия? Именно характер поставленных задач и определил бы её состав и вооружение. Остаётся совершенно непонятным, что именно должна была делать подобная группа (или группы) в операции «контролируемой поставки». Физическую защиту группы Дятлова она обеспечить не смогла бы при любом раскладе, т. к. не должна была присутствовать на месте встречи. Может быть, ей надлежало бы отомстить супостату в случае убийства «дятловцев»? Организовать и вести своими силами преследование? Задержание либо уничтожение противника? Но какова же в таком случае должна быть численность такой группы: 10 человек? 20? 50? Рота? Батальон?

В любом случае, факт задействования группы «силового прикрытия» с точки зрения инициатора задания означает провал операции, т. е. нештатное, неплановое развитие ситуации.