Смерть или слава. Чёрная эстафета

Минут пять свайги возились и переговаривались, потом жестом подняли Стивена Бэкхема и подозвали к шкафу. Тот, угрюмо ссутулившись, подошел. Жестами же объяснили, что ему предстоит залезть в этот самый скафандр. Один из свайгов пошуршал чем-то внутри шкафа, и в скафандре спереди образовалась щель. Зислис прищурился.

— Черт возьми! — вырвалось у дальнозоркого Прокудина.

Изнутри это выглядело совсем не как скафандр. Скорее как вскрытая свиная туша. Красноватое желе, прожилки какие-то, сочащаяся органической слизью плоть, а не одежда. И — что удивительно — при всей кажущейся неприглядности эти потроха не вызывали отвращения даже у брезгливых людей. Таких, как Хаецкие. Мысль примерить эту живую одежку не внушала ничего неприятного, не ужасала, а наоборот — казалось, что должно открыться нечто новое и захватывающее.

И еще казалось, что мозга кто-то исподволь коснулся, прощупал, и этот кто-то был огромным, могучим и, слава Богу, доброжелательным.

— Ё-мое! — покачал головой Суваев и доверительно прошептал Зислису: — А не биоскафандр ли это? Сдается мне — именно он.

Бэкхем полез в этот диковинный скафандр, отчего экраны за пультом немедленно ожили, замерцали ровными строчками, а потом высветили красную надпись и благополучно погасли.

— Биоскафандр? — переспросил Зислис.

— Ага. Эдакая псевдоживая надстройка над организмом. Я читал кое-что в этой области, но моя база утверждала, что чужие так и не научились делать подобные вещи. Точнее, не делать, а выращивать.

— Значит, научились, — вздохнул Веригин.

— Или учатся, — хмуро поправил Фломастер. — Прямо сейчас. На живцах.

Тем временем Бэкхема извлекли из шкафа и заставили раздеться. Донага. Зислис заметил, что единственная в группе женщина растерянно отвернулась. Это не ускользнуло от внимания свайгов. Один подошел ближе.

— Вопрос? Снимать одежду в присутствие другой человек противоречить этике? Правда?

«А падежи выучить им лениво, что ли?» — подумал Зислис мимоходом.

— Правда, — ответил за всех Суваев. — А если точнее — в присутствии людей противоположного пола.

Некоторое время чужой совещался с кем-то находящимся за пределами зала. Пара свайгов, что торчала у открытого шкафа, обменялась одной-единственной фразой, причем Зислис голову отдал бы на отсечение, что значило это нечто вроде: «Надо же, дикари дикарями, а этика какая-никакая присутствует».

Потом женщину подняли и увели прочь. Муж ее попробовал вежливо попротестовать, но к нему выразительно подплыл один из шаров-роботов и вынудил вновь усесться. Такой шарик убедил бы и Геракла, не то что подобного старичка.

Тем временем Бэкхем залез в скафандр вторично. На этот раз — голышом. Снова вспыхнули экраны, а скафандр плотно сомкнул створки, поглотил человека, словно чья-то ненасытная пасть.

Свайги закрыли шкаф. И ушли к экранам. Минут десять они колдовали Над пультом, потом вызвали Суваева. Тот под присмотром робота приблизился к пульту, поглядел на экраны и что-то негромко стал свайгам объяснять. Свайги таращились на него, изредка шевеля кончиками гребней и переглядываясь.

Потом Суваев вернулся, а двое свайгов поспешили к шкафу.

— Чтоб я сдох! — шепотом сообщил Суваев. — Данные на экраны выводятся на русском и английском!

— Какие данные? — так же тихо спросил Зислис.

— Рабочее место номер такой-то. Недостаточный индекс доступа. Опознанный индекс — семь, необходимый индекс — пятнадцать. Оператор превысил полномочия, что-то в этом роде.

— Недостаточный индекс? Я всегда знал, что наш начальник смены — осел, — хмыкнул Веригин. Бэкхема тем временем извлекали из шкафа. Под косыми взглядами американер торопливо одевался.

А потом к нему подошел свайг с продолговатой, похожей на портсигар штуковиной в руках и схватил за запястье. Коснулся портсигаром тыльной стороны ладони и жестом приказал вернуться к стене.

Бэкхем боязливо поглядел на собственную руку, словно там отрос, например, густой светящийся мех.

Но там оказалась всего лишь цифра. Семерка. Маленькая отчетливая семерка, а перед ней — незамысловатый, похожий на вытянутый треугольник знак. Вероятно, семерка же, но в начертании свайгов.

Следующим подняли оробевшего старичка, супруга дамы, которую недавно удалили. У этого индекс оказался еще ниже — двойка. Свайги с понятной даже людям досадой извлекли его из шкафа, проштамповали и, не долго думая, поманили Суваева. К экранам на этот раз никого из людей звать не стали, но видно было, что теперь индекса хватило, потому что, помимо светящихся строк, на экране материализовалась какая-то сложная схема, и там что-то все время меняло цвет, что-то двигалось, что-то происходило.

Свайги оживились; беспрерывно совещались между собой и с кем-то посторонним, а потом торопливо стали готовить еще два шкафа. На этот раз внутрь лезть предстояло Мустяце и Зислису.

Было немного страшно — вблизи внутренность биоскафандра выглядела еще более похожей на выпотрошенную тушу, но отвращения Зислис по-прежнему не ощущал. А казалось — должен был.