Смерть императора

– Постараться как можно быстрее отправить нашу долю добычи под надежной охраной в Антиохию. Обо всех новостях сообщай мне… боюсь, вернуться из Парфии будет труднее, нежели ее победить. И я не хочу возвращаться из этого похода с голыми руками.

Однако император не торопился награждать или что-то делить. Выдал нескольким особо отличившимся легионерам награды – в основном распорядившись о досрочной почетной отставке, ауксилариев пожаловал римским гражданством, опять же досрочно. А все добытое золото Парфии он отправил в Антиохию с требованием немедленно перевезти добычу в Рим, дабы сенаторы и народ Рима могли полюбоваться на диковины Востока во время грядущего триумфа…

Так что Приск и Кука зря раздумывали о том, как переправить добычу в Антиохию. Они получили не награду, а только обещание награды – по возвращении в Рим император должен был им выдать долю из сокровищ Ктесифона.

Один Менений получил то, что хотел. Траян пожаловал ему римское гражданство.

* * *

А император, захватив Ктесифон, загорелся желанием увидеть Эритрейское море[55]. На кораблях стал он спускаться по Тигру. Однако тут вдруг ощутил странную слабость, сонливость даже, и то ощущение молодости, что окрыляло его весной, внезапно покинуло Траяна. Он даже взял зеркало Плотины – одно из сокровищ, прежде принадлежавшее парфянской царевне, – и долго рассматривал свое лицо, смотрел и не узнавал себя: вместо полного сил воина, он видел отражение старика.

– Победы старят… – вздохнул император. – Вряд ли этот человек способен вынести еще и поход в Индию.

Наверное, самое страшное – осознать, что старость уже никогда не позволит тебе исполнить задуманное. Никогда в жизни…

Траян плыл вместе с женой на императорской галере и чуть ли не каждый день повторял, что сожалеет сейчас лишь об одном – он не так молод, чтобы идти дальше и завоевывать Индию. Покорив Парфию, как Александр завоевал Персию, он почти сравнялся с великим македонским героем… но только почти… Эта оговорка все больше и больше мучила стареющего императора. Плотина, опасавшаяся, что Парфянский поход окажется трудным и полным невзгод, радовалась, что все происходящее скорее напоминает развлекательное путешествие, нежели военные труды. На реке ее почти не мучила здешняя жара, а слуги торопились порадовать Августу изысканными яствами. Теперь в ее каюте стояли два золотых ларца из парфянской сокровищницы. Были здесь чаши и блюда из золота, украшенные индийскими каменьями, наборные пояса, составленные из золотых пластин, инкрустированных гранатами. Золотые пряжки, золотые браслеты и серьги, ожерелья с индийскими изумрудами. К двум золотым ларцам прибавлен был и большой деревянный сундук, окованный медными полосами, – в нем хранились китайские шелка. Две служанки за день сшили для Августы воистину царский наряд – роскошную столу из желтого шелка и легчайшую оранжевую паллу. Ничего лучше и нельзя было пожелать для жаркого лета и не менее жаркой осени.

Матидия, племянница императора, занимавшая каюту рядом, получила свою долю сокровищ. Но она даже не открыла ларцы. Путешествие ее удручало, и она относилась к происходящему как к тяжкой обязанности, от которой нельзя отказаться.

В устье великой реки Траян без труда подчинил себе Харакену, но чуть не погиб, когда на его трирему обрушилась приливная волна. Корабль чудом остался на плаву.

Море как будто предупреждало: твой путь окончен. Пора возвращаться – дальше дороги нет. Пораженный, стоял император Рима на берегу океана и смотрел на корабль, идущий в Индию.

«Будь я моложе, я бы непременно поплыл к индам…» – сказал Траян, и Фамедий, его виночерпий и с недавних пор секретарь, тут же записал на восковые таблички эти слова.

Все вдруг потеряло смысл и цену, цели исчезли, все действия сводились отныне к завершению прежде начатых дел.

От Сената пришло сообщение, что император может справить триумф и в числе покоренных указать столько народов, сколько будет угодно, – никто из сенаторов не мог перечислить все завоеванные города и все подчиненные царства. И многие даже не знали, как их правильно называть.

«Не было у нас правителя лучше, чем Траян», – говорили они друг другу, нежась в роскошных термах, построенных Аполлодором Дамасским, или сидя на скамье в огромной базилике на Форуме императора.

* * *

На обратном пути Траян посетил Вавилон, чтобы осмотреть место, где умер Великий Александр, но увидел только груды камней и развалины. Город лежал в руинах. Более всего Траяна поразило, что Вавилон, казалось, разрушился сам по себе, будто под бременем своего невыносимого величия.

Здесь император получил известия, что практически все покоренные им народы восстали. Он сначала не поверил… Но прибыл новый бенефициарий, и всё подтвердилось.

Надо было спешно возвращаться назад и постараться удержать Селевкию и Ктесифон. Против течения корабли шли медленно, и, оставив эскадру (пусть догоняют, одолевая на веслах могучую реку), Траян устремился с армией назад – к Селевкии и Ктесифону, торопясь вновь занять города-близнецы и схватить непокорную Парфию за горло.