Смерть императору!

Он наклонился, чтобы поднять вражеский штандарт, и сунул его в руки одному из своих людей. — Держать его в безопасности. Это будет хороший трофей, когда Восьмая вернется в каструм после окончания кампании.

Галерий поспешно воскликнул. — Господин, они пришли в движение!

Катон поднял глаза и увидел, что линия врага в сотнях четырех метрах от него начала продвигаться вперед. Не было нетерпеливого всплеска атаки, столь типичного для кельтов. Вождь ордовиков экономил силы своих людей, пока они не подошли достаточно близко, чтобы атаковать и нанести удар по строю ауксиллариев одним сосредоточенным ударом. Люди Катона молча опирались на свои щиты, наблюдая за приближающимися бриттами. Некоторые смотрели в его сторону, словно желая, чтобы он приказал отступить, но все они знали, что им нужно выиграть время для своих товарищей-легионеров.

Катон демонстративно повертел головой и потянул мышцы плеч, прежде чем крикнуть: — Еще один бой, парни, и на сегодня мы закончили. Пожалуй, мы точно заработали свое жалованье.

Большинство людей издали усталый смешок.

— А теперь давайте подберем строй и покажем этим ублюдкам-варварам, как выглядят настоящие воины!

Офицеры проследили, чтобы их люди заняли свое место, и ауксилларии подняли щиты и оружие, хотя многие копья к этому этапу сражения уже были повреждены и выброшены. Некоторые римляне вложили свои мечи в ножны, делая глоток воды из своих фляг. Другие могли только облизывать пересохшие губы и кашлять, чтобы откашляться от мокроты в пересохшем горле. Некоторые закрыли глаза и вознесли горячую молитву своим любимым богам, чтобы они могли снова увидеть своих товарищей и семью в загробной жизни. Ветераны среди них смотрели на врага и пытались подсчитать свои шансы на выживание.

Солнце стояло низко в небе, и его лучи осветили поле битвы рыжевато-коричневым сиянием, которое контрастировало с продолговатыми тенями, растянувшимися под углом от линии римлян. Дым от затухающих костров, разожженных зажигательными снарядами, все еще поднимался тонкими столбиками и окутывал поле боя.

Ордовики сократили дистанцию всего до двухсот шагов, когда со стороны крепостного вала раздался отчаянный коллективный крик. Катон пытался понять, в чем причина, но ход битвы было трудно разобрать в дыму, клубящемся над дальним концом укреплений. Некоторые из ауксиллариев, казалось, были встревожены шумом, и Галерий выступил перед строем и повернулся спиной к врагу, обращаясь к своим людям спокойным тоном.

— Полегче, мальчики. Мы не позволим этим волосатым псам думать, что они нас напугали, верно? Мы долбанная Восьмая Иллирийская когорта! Если кто здесь и гремит, так это, на хрен, мы!

Люди приветствовали центуриона, когда он вернулся на свое место рядом с Катоном и вексилларием.

— Прекрасные слова, Галерий, — улыбнулся Катон. — Сам Цицерон не мог бы выразить это более точно и лаконично.

— Если ты так говоришь, префект.

Улыбка Катона исчезла. — Пора.

Двое офицеров повернулись лицом к врагу, обнажив мечи и подняв щиты.

Далекие крики и возгласы нарастали, и на глазах Катона вражеские силы остановились, а воины неуверенно оглянулись, глядя на дым, стелющийся над укреплениями. Сквозь него бегали фигуры, а слева от пролива к центру острова двигалась большая часть врагов. Ордовики мгновение колебались, прежде чем первый из них начал отходить прочь, а затем вообще перешел на бег. Группа всадников вырвалась из тыла быстро тающего строя и бросилась к ауксиллариям, прежде чем отклониться и отправиться прочь на открытую местность. Теперь ряды врага поредели настолько, что Катон мог видеть еще одно построение, выходящее из дыма сплошной линией.

— Всегда есть люди, которые не знают, когда им пора хватит лакать из чаши. — Галерий устало покачал головой.

Катон почувствовал облегчение на сердце и громко рассмеялся, вложив меч в ножны и опустив щит. — Это наши ребята. Четырнадцатый легион! Они сделали это. Они захватили вал!

******

Пока солнце тускло мерцало между темными тучами, мчащимися над головами, и затяжной пеленой дыма, висевшей над пологим холмистым пространством земли позади укреплений, Светоний и его штабные офицеры осматривали поле боя, сидя верхом. Инженеры быстро разрушили участки вала и засыпали ров, чтобы облегчить проход через оборону. Как только бреши были открыты, две кавалерийские когорты двинулись в погоню за противником, а легионеры и вспомогательная пехота закрепляли завоеванный ими плацдарм на острове. Раненых собирали и укладывали на носилках в спешно оборудованные перевязочные пункты, чтобы армейские медики осмотрели их раны. Тем ордовикам, которые сдались, связали руки за спиной и поставили под охрану. Те из врагов, чьи раны были смертельными или считались слишком серьезными для лечения, были быстро добиты. Погибших римлян складывали вместе в неуклонно удлиняющиеся ряды, готовые к опознанию перед кремацией на следующий день.