Смерть императору! (ЛП)

Расписание скачек, борцовских поединков и показа гладиаторских боев было предоставлено путешествующим ланистой за скромную плату, которую маленькая колония могла себе позволить. Неудивительно, что три пары гладиаторов, сражавшихся друг против друга на арене с травяным покрытием за пределами поселения, были уже далеки от своего расцвета. Ветераны издевались и смеялись, когда те обменивались неуклюжими ударами. Гонорар покрывал только бой до первой крови, так что в постановочной битве было мало драмы. Единственная серьезная рана возникла, когда ретиарий потерял контроль над своим трезубцем и умудрился пронзить свою собственную ступню. Толпа, сидевшая на рядах простых деревянных скамеек, расхохоталась, когда его противник ударил кулаком в воздух, чтобы заявить о своей победе, в то время как ланиста поспешил вперед с небольшим медицинским сундучком для лечения травмы.

Во второй половине дня при ясном небе началось пиршество. Люди переходили из дома в дом почтить маленькие алтари домашних духов перед дегустацией выложенных для них блюд и вина. Памятуя о предстоящем вечернем пире, большинство взрослых ели и пили умеренно, но дети наелись, возбужденно крича, гоняясь друг за другом по грязным улицам. Когда свет померк, жители вернулись в свои дома для финальной стадии торжеств.

В атриуме дома Макрона стояли два неотесанных стола со скамейками и табуретами рядом с ними. Он еще не купил рабов, так что это должны были быть слуги и гости. В тот вечер, согласно обычаю, к ним относились как к хозяевам дома. К Парвию, двум иценкам-служанкам и мальчишке-конюху присоединились Боудикка, ее дочери и телохранители, всего около тридцати человек. То был первый раз, когда Макрон встретил детей царицы, и он был поражен разницей между двумя девушками. Младшая, Мерида, была такой же высокой и светловолосой, как ее отец, а старшая, Бардея, была ниже ростом и крепче, с темными волосами и чертами лица.

Макрон и Петронелла с полудня жарили кабана на углях, и насыщенный аромат медленно приготовленного мяса, доносившийся из кухонного блока, вызывал нешуточный аппетит.  С наступлением сумерек Катон, Клавдия и Луций прибыли с собакой, неся корзины с хлебом и медовые пирожные. Катон тянул маленькую ручную тележку с двумя амфорами вина, упакованными в солому, чтобы защитить их от толчков на разбитой улице. Кассий задрал нос, чтобы насладиться ароматом жареного кабана, и осторожно подбежал к прилавку, где Петронелла резала приготовленное мясо на удобные порции.

- А ну кыш! - Она сердито посмотрела на него. - У тебя будут объедки позже, если ты будешь вести себя хорошо.

Кассий отступил, а затем вытянул шею набок, чтобы не упускать из виду мясо.

Луций с преувеличенным вздохом поставил свою корзину с хлебом.

- Можно мне уже пойти и присоединиться к Парвию, отец?

Катон покачал головой.

- Ты же знаешь, что не можешь. Сегодня ты должен служить Парвию и остальным. Точно также, как и все мы.

Луций нахмурился.

- Я не хочу.

- Это только одна ночь в году. - Клавдия ободряюще улыбнулась. - Это не повредит тебе.

- Но я не хочу, - надменно повторил Луций. - Это наши слуги. Они здесь, чтобы делать то, что мы говорим им.  Плевать мне на Сатурналии!

Катон поставил корзину на полку так, чтобы Кассий не мог дотянуться, и сел на корточки перед сыном, чтобы их лица оказались на одном уровне.

- Послушай, для Сатурналий есть веская причина. Они напоминают нам, что каким бы ни было наше место в мире, оно может измениться в любое время по любой причине. Возьми меня. Я сын раба. Теперь я владею рабами в нашем доме в Риме. За это я благодарю Фортуну, а Сатурналии напоминают мне о том, насколько я должен быть благодарен за эти изменения в моей жизни. Они напоминают мне, что, если бы не поворот судьбы, я мог бы быть рабом или слугой, и те, кто служит нам, могли бы быть моими хозяевами. Так что этой ночью ты будешь прислуживать Парвию и особенно следить за своими манерами, мой мальчик.

- Мне все равно это не нравится.

Катон на мгновение посмотрел на него, прежде чем снова заговорил.              - Ты хочешь быть воином, когда вырастешь, не так ли?

- Да.

- Ты хочешь быть офицером? Ты хочешь командовать людьми?

- Да, отец. - Луций властно вздернул подбородок.

- Тогда тебе нужно узнать то, что мы с дядей Макроном знали с тех пор, как нам дали людей, чтобы ими командовать. Хороший командир заботится о своих лошадях и мулах прежде, чем о своих людях, а о своих людях прежде, чем о себе. Он сначала накормит своих людей, прежде чем утолит свой голод. Если ты этого не усвоишь, Луций, ты никогда не станешь хорошим лидером. Ты понимаешь?

Взгляд мальчика упал на пол, и Катон осторожно поднял подбородок, чтобы тот не отвел от него взгляда.

- Ты понял, Луций?

- Я… наверное, да.

- Вот и правильно. - Катон снова встал и указал на чаши из набора самианской посуды на прилавке рядом с Петронеллой.  - А теперь почему бы тебе не отнести тарелку мяса и хлеба Парвию, чтобы начать пиршество? Покажи ему, как хороший командир заботится о своих людях, а?