Смерть империи. Американский посол о распаде СССР

Я не спорил с Горбачевым, хотя и считал последнее его замечание несправедливым. Ельцинские нападки на партийные привилегии были нацелены против неоправданных преимуществ, а вовсе не против различий в доходах, полученных по заслугам. Выходило забавно: термин, каким Горбачеву случалось обозначать результат Ельцинских призывов – «уравниловка», – был тем самым словом, которым воспользовался Ельцин во время нашей с ним первой встречи в 1987 году, когда описывал, от каких отношений следует отрешиться во имя успеха перестройки. На деле он не был против экономических стимулов, однако кто-то явно убедил Горбачева в том, что Ельцин против. К тому же, хотя Ельцин вообще все больше предавался популистской риторике, мне казалось, что он прибегает к ней потому что вынужден пробиваться обратно на политическую арену, используя голоса избирателей, а вовсе не из-за своего якобы безответственного отношения к реформе, Предприми Горбачев побольше усилий, чтобы удержать Ельцина в своей команде, и придай побольше ускорения процессу реформирования, и Ельцин оказался бы лишен кое-каких полемических козырей, какие он пускал в ход.

* * *

Пост председателя в Российском Верховном Совете достался Ельцину с большим трудом и с минимальным перевесом голосов. Мартовские выборы народных депутатов на Российский Съезд привели к созданию резко разделенного органа, где сторонники Ельцина оказались в меньшинстве.

Тем не менее, в Москве, Ленинграде, Свердловске и ряде других крупных городов демократические реформаторы действовали исключительно хорошо, завоевав в этих городах большинство мест на Российском Съезде. На обширных же просторах России картина, однако, была иной. Хотя большинство «демократов» были непрочно связаны сдвижением «Демократическая Россия», у них не было развитой общенациональной организации и во многих избирательных округах они не могли даже выставить кандидатов. Из этих районов местные организации Коммунистической партии, взяв верх просто из-за отсутствия противников, направили на Съезд аппаратчиков и директоров государственных предприятий. Хотя партия уже не обладала законной монополией, она по-прежнему держала в своих руках рычаги власти на большей части территории страны.

До того, как Российский Съезд собрался в мае, я – как и другие наблюдатели – не мог предположить, каким окажется соотношение сил различных политических направлений. Партий, групп, коалиций было в изобилии, и союзы, заключавшиеся в одну неделю, распадались в следующую. Многие из вновь избранных депутатов были фигурами неведомых политических качеств, их взгляды предугадать было невозможно, но нам было достаточно известно о них, чтобы считать, что на сей раз реформаторы представлены лучше, чем на Съезде СССР, «избранном» в предыдущем году. Сторонники «Демократической России» составили меньшинство, но весьма значительное. Похоже, было сомнительно, что машина Коммунистической партии сумеет так же управлять этим собранием, как и Съездом СССР.

Сразу после открытия Российского Съезда я пригласил двоих новых депутатов на обед: Леонида Волкова, политолога, помогавшего основать Российскую социал-демократическую партию и представлявшего один из московских округов, и Валерия Киселева, бывшего шахтера из Кузбасса в Сибири. Оба были членами объединения «Демократическая Россия», но их подход к экономической реформе был различен: Волков понимал, что реформа повлечет за собой болезненную перестройку, а Киселев отчаянно противился любым мерам, способным увеличить безработицу или вызвать скоротечную инфляцию. Впрочем, они были согласны в том, что касалось политической направленности Съезда: Демократическая Россия, считали они, обеспечит себе не больше 40 процентов голосов, Для того, чтобы политика движения восторжествовала, потребуется привлечь значительное число депутатов из более либерального крыла группы Коммунистической партии.

Я спросил, каковы шансы Ельцина стать председателем Российского Верховного Совета, и они ответили, что это возможно, но далеко не однозначно. У кандидата КПСС, Александра Власова, впрочем, шансов быть избранным еще меньше, чем у Ельцина, поскольку он считается слишком пассивным, чтобы осуществлять действенное руководство. Блеклая речь, произнесенная им при открытии Съезда, усугубила впечатление слабости. Хотя демократы извлекли уроки из своих прошлых разногласий и окажут твердую поддержку Ельцину, тот, полагали мои гости, сможет победить, если получит 10–20 процентов голосов депутатов-коммунистов. В противном случае председательское место вполне может достаться темной лошадке среди претендентов, каковым был Вадим Бакатин, министр внутренних дел СССР.