Смерть империи

Но мне не следовало успокаиваться. Еще до нашего прибытия в Киев некоторые украинские националисты, по–видимому, не зная об усилиях, которых нам стоило провести этот визит и посвятить его исключительно американо–украинским отношениям, критиковали президента Буша американским журналистам. Выступая на пресс–конференции, Иван Драч, председатель РУХа, заметил, что «президент Буш, похоже, загипнотизирован Горбачевым», а Лев Лукьяненко совершенно необоснованно заявил, что американский президент «упорно не замечает демократические движения в республиках». И это после того, как Буш неоднократно встречался с тремя лидерами прибалтийских республик, трижды с Ельциным и несколько раз с Назарбаевым, а за год до того отказался от встречи в Вашингтоне с украинским премьер–министром–коммунистом, так как считал, что он не представляет общественного мнения Украины, Эти обвинения были брошены, невзирая также на трехгодичные контакты между официальными представителями США и лидерами РУХа. Более то го, лидеры РУХа получали приглашение посетить Соединенные Штаты за счет правительства США гораздо чаще, чем представители всех других украинских политических движений вместе взятых. Тем не менее РУХ получил меньше четверти голосов на Украине. Если США и следовало обвинять в фаворитизме, то из–за чрезмерного внимания, которое мы уделяли РУХу.

Отношение РУХа к Горбачеву было тоже извращено. Когда человек занят отчаянной политической борьбой, память у него становится короткой. Если бы Горбачев не оказывал давления на коммунистических руководителей Украины, большинство руководителей РУХа по–прежнему сидели бы в тюрьме, а не баллотировались бы на те или иные посты, не выступали на пресс–конференциях в Киеве и не присутствовали на официальных ужинах с президентом Соединенных Штатов. Коммунистические лидеры Украины, вроде Щербицкого, были категорически против либерализации, которую навязывала им Москва. Если бы Москва — и Вашингтон — не помогли РУХу в их борьбе с украинскими руководителями–коммунистами в конце восьмидесятых годов, РУХу никогда не добиться бы того, чего он добился.

————

Сам визит проходил частично по старым правилам, но в значительной степени по новым.

Встреча в киевском аэропорту Борисполь вызвала в памяти картины прошлого. Тщательно отобранные люди были допущены на смотровую площадку аэровокзала, чтобы приветствовать президента по его прибытии. Они размахивали американскими флажками и официальным флагом советской Украины. Председатель парламента Леонид Кравчук произнес официальное приветствие на украинском; президент Буш ответил на английском — речь его, абзац за абзацем, переводилась на украинский и передавалась по громкоговорителям. Я вспомнил, что точно так же встречали президента Никсона в Киеве в 1972 году, только тогда пользовались русским и английским языками.

А как только наш кортеж покинул аэропорт, картина была уже совсем другая, новая. На площади перед аэропортом собралось множество народа с желто–голубыми флагами украинской независимости. Развевались плакаты, призывавшие к независимости и осуждавшие коммунистическое правительство и коммунизм вообще. Такие же демонстрации мы видели и по пути в город, а особенно многочисленные — в самом городе. Контраст по сравнению с атмосферой, царившей здесь, когда приезжал Никсон, а потом госсекретарь Шульц всего лишь в 1988 году, — был разительный. В 1988 году не только не было движения на улицах, по которым проезжал кортеж, но и люди могли стоять на тротуарах лишь за ограждениями.

Президент Буш довольно долго беседовал наедине с Кравчуком. Я ждал в соседней комнате, разговаривая с советским вице–президентом Янаевым и премьер–министром Украины Витольдом Фокиным. Фокина особенно тревожило то, что предстоящей зимой может наступить нехватка продовольствия… Он безо всякой надежды говорил о будущем — при тех политических силах, которые действовали в стране, он, казалось, не видел никакой возможности избежать экономической катастрофы, Украинские националисты не помогали выкорчевывать бюрократов–коммунистов: националисты хотели прежде всего независимости, а уж потом они будут думать о том, что делать.

После встречи с Кравчуком президент Буш выступал перед украинским парламентом. Его речь не прерывалась аплодисментами, но по окончании законодатели долго аплодировали ему стоя. Затем в тщательно отреставрированном барочном Мариинском дворце состоялся официальный обед, на котором присутствовали представители всех политических фракций, включая пять лидеров РУХа. Тосты произносились по–украински и по–английски, без русского перевода. Виктор Комплектов, советский посол в Вашингтоне, сидевший рядом с моей женой Ребеккой, заметил, что если бы он не понимал английского, то не смог бы следить за тем, что происходит.

Из дворца президент Буш поехал в Бабий Яр — там он и Кравчук выступили с взволнованными речами. Затем все отправились в аэропорт, где состоялась краткая прощальная церемония, и «самолет номер один» вылетел прямым рейсом в Вашингтон.