Смерть империи

Особенно зловещий для советской армии характер носили пожелания Украины. Двадцать третьего октября Верховный Совет Украины одобрил закон о создании украинской армии из 450.000 человек и национальной гвардии из 30.000, которые выделялись из советских войск, расквартированных в республике.

Позиция Украины не оставляла сомнений: если союзный договор не будет заключен, советские вооруженные силы не смогут существовать в нынешнем виде. Единое советское военное командование будет разделено на мелкие военные организации, которые, возможно, будут, а возможно, и не будут сотрудничать друг с другом. Хотя в России, несомненно, останется наибольшее число войск, их доктрина и самый смысл существования должны будут измениться.

Россия занимает главное место

Девятого сентября Борис Ельцин формально вернул юрисдикцию над вооруженными силами, КГБ и Министерством внутренних дел, которые он подчинил себе указом во время попытки переворота. Советскому правительству Горбачева и вскоре после этого неожиданно взял трехнедельный отпуск. Тем временем его коллеги препирались в Москве по поводу того, что делать дальше. Главным вопросом было, следует ли России поддерживать союз республик, желающих объединиться, или объявить о своей независимости и договариваться с остальными республиками на двусторонней основе или на основе многосторонней организации вроде Межреспубликанского комитета по экономике.

Создавая свою президентскую команду, Ельцин привлек людей трех категорий: I) бывших коллег из аппарата свердловской компартии, таких как Юрий Петров, бывший первый секретарь, которого Ельцин сделал начальником своего аппарата; 2) чиновников государственного управленческого аппарата, многие из которых начинали карьеру в военно–промышленном комплексе; и 3) политических деятелей демократической ориентации, большинство которых составляли люди тридцати–сорокапетние и из–за возраста и относительного радикализма часто именовались сторонними наблюдателями «младотурками».

Первоначально Ельцин поставил правительство России под контроль первых двух групп, а большинство «младотурок» посадил в Государственный совет, консультативный орган, откуда они должны были осуществлять прямой контроль над правительством России. Люди, возглавлявшие правительство России, в том числе премьер–министр Иван Силаев, были за сохранение Союза, а «младотурки» считали, что России лучше быть полностью независимой. По их мнению, союз с другими республиками, в большинстве которых все еше господствовала старая коммунистическая номенклатура, может заблокировать экономические реформы, необходимые России, и будет вытягивать из России ресурсы, которые ей требуются для проведения собственных реформ и развития. А кроме того, независимая Россия позволит им занять более важные посты. Так, например, Андрей Козырев, министр иностранных дел России, уже не будет больше подчиняться советскому министру иностранных дел.

Для многих в этой группе практические соображения подкреплялись (а возможно, были порождены) убеждением, что Россия исторически пошла по неверному пути, расширяя свою империю, и теперь должна, подобно другим метрополиям XX века, отбросить имперские придатки. Иначе, считал и они, невозможно будет создать современное, демократическое государство.

Те же, кто противостоял желанию «младотурок» видеть независимую Россию, отнюдь не все были стариками или коммунистами, или сторонниками империи. Немало демократов–реформаторов, в том числе Анатолий

Собчак и Григорий Явлинский, выступали за добровольное объединение, утверждая, что Россия лишится части себя, если откажется от союза, особенно учитывая ее нынешние границы.

Александр Ципко, философ, который в начале гласности первым опубликовал в советских средствах массовой информации статью, открыто нападавшую на марксизм–ленинизм, решительно выступил против попытки России уничтожить Союз. В своей статье в «Известиях» 1 октября 1991 года он писал: