Смерть, как непроверенный слух (ЛП)

- Братишка, зашел я в эту их кабинку, и рука потянулась было обвести реформистов, Кецмановича и Сидрана, но сердце распорядилось по другому и ручка дернулась в сторону. Обвел я Караджича.

Жизнь при демократии нанесла новые раны, а старые не смогла исцелить. Напряженность стала повсеместной, и среди голосовавших, и тех, кто политикой не интересовался. А люди есть люди. Привыкают они ко всему и потом взлезают в это по самое горло. Сербы ни в какую не хотели отделения от Югославии, мусульмане, как самые многочисленные в Боснии, считали, что республика принадлежит им. К их сожалению, в такой республике не хотели жить ни сербы, ни хорваты, что сильно напоминало ту самую Югославию, из которой они хотели выбраться. Подходящая ситуация, чтобы появился кто-то со стороны и решил все их проблемы. Война уже зверствовала в Хорватии. Большинство в Сараево верило, что «уж здесь-то точно войны не будет, братишка, такое у нас не прокатит!»

Не знал я еще, как войны стучатся в двери домов. Но вот одну встречу, в тысяча девятьсот девяностом, ощутил я как первую ласточку военных действий. Некий Омерович из Горного Високо подошел, когда я покупал на рынке лепешки.

- Ты ведь друг Вампы, так?

Я вспомнил, что речь идет об одном паршивце, державшем кафану в центре Високо и похожем на вампира, сильно потрепанного самогонкой.

- Да, - ответил я, и тогда он сказал таким конспиративным голосом:

- Говорил мне Вампа, что тебя занимают кое-какие игрушки, которые и я собираю.

Удивленно смотрел я на него, а он шепнул:

- Калашниковы, брателло, у меня их столько, что хоть частокол городи.

Этот Омерович повел меня к себе домой и мы полезли в подвал, где, под армейским брезентом, лежал десяток деревянных ящиков с автоматическим оружием. Этот человек отвратной внешности вовсе не шутил.

- Отпиздим мы их всех, когда потребуется. Всем им задницу надерем, и четникам и усташам.

- Как накоплю денег, дам знать через Вампу, - сказал я, когда мы выбрались из затхлого боснийского подвала.

- Брателло, мы ж свои люди, отдам их тебе по сто пятьдесят марок за штуку. Сейчас их по триста продают, так что смотри, - говорил Омерович, выходя из своего двора, и еще добавил:

- Негде тебе такого товара не найти, братан. Только не говори никому! Неважно, какой мы веры, главное, что мусульмане, ха, ха, ха!

- Как встречу Вампу, сообщу тебе. Когда заплатят мне за фильм, тогда все и обсудим, - сказал я, не имея никакого желания снова попадать в этот дом, и в тревожном настроении поспешил домой.

Единственным местом в Сараево, где разговоры о войне теряли свою серьезность и казались не такими опасными, была как раз кафана «Шеталиште». К этой теме постоянные посетители относились так, как плохой студент, не желающий признаться себе в том, что провалится завтра на экзамене. Не провел он за книгой ни минуты, но, несмотря на это, решил завтра взглянуть в глаза профессору и, ничего не зная, как-нибудь проскочить! Война никоим образом не подлежала серьезному рассмотрению в «Шеталиште». Пьяный посетитель из поколения постарше говорил:

- Да че вы все зассали-то! Испокон веков люди воюют и ебутся, а я не могу ни того ни другого, так хоть погляжу!

- На что поглядишь-то, на первое или второе?

- На что угодно, без разницы, сидишь себе и смотришь войну, поллитровка на столе, возьмешь к ней колбасок, травницкого сыра, и веселись душа!

Кафана «Шеталиште» была собственностью обанкротившегося предприятия общепита «Балканы», но пройдохи из числа богатых торгашей уже видели этот объект своей собственностью. Но мои друзья детства не были с этим согласны. Ни у кого из них не было денег выкупить эту кафану, но они не могли позволить оптовому торговцу овощами-фруктами и бывшему полицейскому Делимустафичу купить «Шеталиште» и тем самым лишить их места тусовки.

В позабытом мангале едва дымил изредка раздуваемый ветерком древесный уголь. Шипел капающий с шампуров жир. Мои товарищи держали в руках транспаранты: «НЕ ОТДАДИМ КАФАНУ! ДОЛОЙ КАПИТАЛИСТОВ! ВОРЫ, РУКИ ПРОЧЬ ОТ НАШЕГО МЕСТА!». Все это растрогало Джонни Деппа и привлекло камеры Телевидения Сараево.

- What a proud people, - сказал чувствительный художник Джонни. - They fight for their bar, I have never seen it in my life.

Мы были вроде узников чеховской драмы, у которых малейшая возможность перемен вызывают страх и паралич. Одержимы они этим страхом, как мучительным сном, не позволяет он им войти в новую жизнь и проснуться в каком-нибудь новом времени и даже, может быть, месте.

Этой довольно необычной забастовке предшествовало посещение возмущенных завсегдатаев кафаны «Шеталиште» градоначальником Сараева, господином Мухамедом Крешевляковичем. Встречу эту организовал политик, борец за права человека и дипломат Срджан Диздаревич. Встреча была начата словами самого старого завсегдатая кафаны, господина Йозо Франчевича. Он начал без околичностей: