Смерть, как непроверенный слух (ЛП)

Необычную профессию почтового чиновника, который штемпелем гасит марки с изображением Тито, он выбрал не потому, что был плохим учеником. Был он лучшим математиком школы, и все мы списывали у него домашние задания. Врезать Тито штемпелем он хотел за то, что его отец восемь лет отработал на Голом Острове... Рассказывая об этом штемпеле, он стучал кулаком по столу, сначала слегка, а потом все сильней. Похож он был на члена албанского культурно-художественного коллектива, в котором танцоры быстро впадают в транс, когда их начинает нести танец. Тщетно пытался я его утихомирить и предупреждал, что его выгонят из класса.

Я же товарища Тито воспринимал, как дорожный знак на нашей улице; потому что он присутствовал повсюду и везде был равномерно распределен. Отцовский друг инженер-электрик Сулейман Пипич утверждал, что Тито надо воспринимать как судьбу. После шашлыка в саду этого Сулеймана развернулась дискуссия о Тито. Мой отец говорил:

- Да это же обычный австро-венгерский аферист.

Инженер Пипич утверждал:

- Тито это наша судьба.

- Это чисто мусульманское понимание, у вас все судьба. Что этот Тито святой, что ли, какой-нибудь?

Как представитель технической интеллигенции, этот Сулейман в Судане пользовался плодами титовой политики неприсоединения. Заработал там денег и построил дом прямо над Башчаршией. И еще у него осталось, так что он ссудил нам денег на покупку «фольксвагена 1300».

- Я тебе, Пилич, вот что скажу, этот официантишка нам всем еще попортит жизнь, - говорил мой отец, а мама пугалась и постоянно дергала его за рукав:

- Мурат, у стен бывают уши!

- Пускай бывают, - говорил он. - Я свободный человек! А он обычный диктатор!

- Преувеличиваешь, Муро, - шептал инженер Пипич.

- На самом деле в сорок восьмом он сказал Сталину ДА, а мы-то все думали, что это было НЕТ. Его «Нет» означало «Да» Ялте, потому что там все уже давно было обговорено, а он тут корчил нам из себя героя. Все это обычная мимикрия!

Я не знал, что такое мимикрия, но слово диктатор было мне известно из фильма Чарли Чаплина. Хотелось мне понравиться отцу, и я спросил:

- Это, папа, значит, что он как Чарли Чаплин?

С опаскою ожидал я ответа, но отец сказал:

- Еще смешней, сынок, и гораздо печальнее!

Отец не любил Тито за то, что большинство его товарищей по партизанским временам, из-за их горячей любви к русским и Советскому Союзу, оказались на Голом Острове. Мой отец говорил маме:

- Он (Тито) невинных людей послал на Голый Остров, чтобы отмыться самому. Это же он сам их и учил любить Сталина и Россию. В этот лагерь на Адриатике Тито слал своих противников, чтоб отучить их от любви к Сталину. Он считал, что это лучший метод их перевоспитания, это он от Сталина научился, который тоже своих соперников ссылал в концентрационные лагеря.

Мой отец не пострадал из-за резолюции ИБ ^[6], но был из Белграда возвращен в Сараево. По всему судя, страдал он по какой-то другой причине - одни страдают из-за ИБ, другие из-за ЕБ... Но главное, что в те времена возвращение из Белграда было для государственных чиновников наказанием. Мне он сказал, что причиной возврата была дружба с тогдашним зятем, который тоже подставился, когда Тито перестал любить Сталина. Лучше всего о моем отце сказала мама:

- Добрей моего Мурата не сыщешь, вот он и предается порокам, чтоб передохнуть от своей доброты.

Отец работал на госслужбе и доволен ей не был. Был он начальником Министерства информации Социалистической республики Боснии и Герцеговины, а потом и зам.министра. Хорошо знал английский, но больше всего нравились ему русские песни.

В этот вечер, после обсуждения Тито, я заснул у мамы на коленях, а отец пел «За Байкалом». Вместе с запахом жира с мангала, в сон мой проникла Снежана Видович. Она и раньше появлялась под звук русских песен, но на этот раз, в саду инженера Пипича, была она в совсем другом образе. Одетая в подвенечное платье, несла с собой какой-то обрубок орехового дерева. Узнал я в нем факел титовой эстафеты, которую пионеры, комсомольцы, крестьяне и рабочие, вручали Тито на день рождения.

- Это Титова эстафета, - сказала она мне. - А мы с тобой должны вручить ее Тито на его день рождения!

- А чего ты в свадебном?

Она ответила:

- Потому что мы с тобой станем мужем и женой!

Я сказал:

- Жениться согласен, но эстафету вручить не смогу, никак не получится, я же никакой не отличник, это первое, а второе: я Тито лично не знаю, видел его только на фото.

- Так, значит, не хочешь на мне жениться? - спросила Снежана, а я стал оправдываться:

- Как же не хочу, да я ради нас двоих готов на все!

- Тогда решай. Если хочешь моей руки, возьми эстафету и иди со мной, а если нет, то я пойду одна, а ты ищи себе другую жену!