Смерть как признак неудачи (СИ)

— Давай помогу выбраться. Ты как тут оказалась? — я уже привыкла общаться с людьми через блокнот, поэтому показала рукой будто пишу, и человек меня понял. Протянул то ли чек, то ли какой-то сверток, но мне этого было достаточно.

«У меня никого нет, не знаете, где можно подработать?» — и ведь не соврала, что никого нет. Действительно одна в этом мире. Молодой человек был немного старше меня, высокий, красивый.

— Да, моя мать ищет служанку, ее… ушла от нас. Поэтому я могу предложить ей тебя. — Я вновь утвердительно кивнула, все-таки делать я больше ничего не умела, а вот жить как-то было необходимо. — Меня зовут Витор. А мать — Агнесса. Но тебе это не интересно. — Он снова улыбнулся. Интересно, почему у него такая реакция на мою «болезнь»? Но с этим разберусь позже. — Пошли, сейчас зайдем в лавку и поедем домой.

Витор помог мне встать на ноги, и мы пошли к лавке с продуктами. А я шла и улыбалась. Думая о том, что может быть это есть та жизнь принцессы. Да, снова служанка. Но у такого прекрасного человека как Витор не может быть плохой матери.

6 глава

Мы ехали не очень долго, но я так устала за утро, пока шла от кладбища, пока пыталась вылезти из могилы, что уснула и не заметила, куда мы приехали.

— Просыпайся! Мы уже приехали.

Я открыла глаза, пытаясь немного сориентироваться, но что-то все время отвлекало, не давая настроиться и понять, где мы.

— Пойдем, мама уже знает, что я приехал, осталось представить ей тебя.

Мы прошли в дом, навстречу нам попался пожилой человек — наверно дворецкий, или что-то вроде того. У графа старых слуг не было, но это ни о чем не говорит. Мы прошли в гостиную, которая была выполнена в темных тонах: темно-синие обои, черная мебель, столик возле дивана круглой формы, темно-коричневый ковер между камином и диваном — интересно, чья это шерсть, лично я такого цвета шерсти в нашем зоопарке не видела — люстра большая, и даже она не стала светлым пятном в комнате. Находиться здесь было неуютно и немного страшно, но у каждого свой вкус, кто я такая, чтобы судить людей за предпочтение в цветах.

— Кого ты к нам привел? — губы женщины, которую я не заметила ранее, скривились в такой гримасе, что я не сразу поняла, что это и есть Агнесса. На ее лице была написана такая брезгливость, что мне стало очень стыдно просто находиться в этом доме. Я неловко отошла назад, пытаясь спрятаться за Витором, но он вдруг резко отошел, выводя меня на первый план.

— Мама, моя служанка … уехала. И мне нужна новая. И я подумал, что эта девушка отлично подойдет на ее роль.

В моей голове наступил полный сумбур. Я не понимаю, ведь недавно Витор говорил, что служанка нужна матери, а не ему. Но даже если так, почему его голос стал таким холодным и надменным, как будто он лягушку держит перед собой, а не живого человека. Что я ему сделала?

Я настолько растерялась, что даже не расслышала ответа матери молодого человека, что еще недавно казался мне таким хорошим. Кстати, а почему он показался мне хорошим? Ведь я никогда не реагировала на первых встречных так остро?!

Наверно, диалог сына и матери уже кончился, потому что Витор резко дернул меня за руку и потащил куда-то наверх. Я не заметила эту лестницу ранее. Круглая, уходящая высоко под потолок.

Закончив подниматься, мы упираемся в дверь. Молодой человек прикладывает к двери какой-то медальон или что-то вроде того, и мы проходим внутрь. Сквозь дверь! Это что, магия? В этом мире есть магия? И я только сейчас об этом узнаю? А его мать знает? А кто еще знает? Куча вопросов вертятся в голове, но я не решаюсь задать их хозяину комнаты. Я пытаюсь осмотреться, но взгляд не цепляется ни за что. Совсем. Я не могу сосредоточиться на обоях, или краске, или тут их вообще нет? Это стол или комод? Нет, шкаф, или просто стена. Глаза начинают метаться по кругу, но я не могу рассмотреть ничего, кроме кровати. Большой, темной, круглой, ужасной. Именно такие определения всплывают в голове. Я начинаю паниковать.

— Не бойся, ты можешь увидеть лишь то, что я хочу тебе показать. Ты будешь моей служанкой. Выходить из комнаты можно только в эти, — он махнул рукой, — двери. Спускаться вниз нельзя. Да ты и не сможешь. Просто говорю, чтобы не было лишних истерик.

Я молча смотрю на того, кто мне понравился совсем недавно, я воспринимала его как брата, за спиной которого захотелось спрятаться, потому что у меня никогда не было старшего брата, вообще никакого брата не было и сестры. Я одна у родителей была, а теперь у них вообще никакого и у меня — никакого.

— Ты молодец, — Витор как-то странно засмеялся, — мелкая, а не дрожишь — это хорошо. Тебе есть кому сказать, что ты теперь работаешь на меня?

Я отрицательно покачала головой.

— Хорошо! Это очень хорошо!

Молодой человек подал мне ошейник:

— Надевай!

Настроение его опять сменилось, я даже не успела понять, что заставило его снова стать холодным и злым. Но я послушно надела странную для меня вещь. Хотя меня вообще все начинало пугать и истерика стала маячить где-то на горизонте.