Смерть как признак неудачи (СИ)

Подозреваю, что могла бы поправиться гораздо быстрее с этими чудо-лекарствами, но мои "хранители" тянули время. Стоило только им понять, что я начала двигаться, они урезали количество лекарства. В принципе я их понимала. У них был какой-то свой план, неизвестный мне, следуя которому, они должны были продержать меня тут не меньше двух месяцев.

Первые разы вставала с помощью того парня с торчащими во все стороны волосами. Он водил меня по кругу по комнате, за ее пределами я ни разу не была. Туалет был тут же, за небольшой перегородкой. Все равно… Лишь бы не убили.

Я не пыталась их разговорить, просить отпустить меня или еще что-то подобное. Нет. Они ясно дали понять, что через два месяца меня отпустят. Зачем рисковать своей поломанной шеей раньше?

Перелом шейных позвонков. Один из нападавших, я не знала — кто именно — промахнулся и вместо затылка попал по шее. Сломал два позвонка, к счастью закаленный организм и изботок магии в тот момент сыграли мне наруку, пустив все ресурсы на восстановление. Я даже начала подозревать, что в зельях, даваемых мне, что-то сильно сдерживало мое лечение. Или только магию. Но как бы то ни было, отказаться от напитков, приносимых парнем, означало спровоцировать конфликт там, где он был совершенно не нужен. И я молчала. Молчала и пила.

Из-за лекарств, подозреваю, что именно из-за них, я спала крепким богатырским сном, как в сказках, которые мама читала мне в детстве. Ни снов, ни мыслей, ничего.

На первое время я настроилась отдыхать. Отдохнула. Выспалась. Належалась. Наелась. Но очень скоро мне стало нестерпимо скучно.

Но терпение — это то немногое, что мастеру удалось вложить, даже основательно вбить, в мою голову. И я терпела.

Серые стены с красными полосками под потолком. Небольшое окно на высоте моего роста, снаружи закрытое ставнями или чем-то вроде того. Коричневый деревянный пол, чистый, но изрядно потертый местами. Кровать, жёсткая, но в области шеи и лопаток очень удобно изогнутая, последние даже почти не уставали лежать, в отличии от ног, рук, попы. Вот эти части тела буквально умоляли меня нарушить режим и встать, размяться.

Если честно, было страшно вставать. Вдруг с шеей не все так просто? Вдруг я сделаю себе хуже?

Когда я стала такой трусишкой?

Всегда такой была.

В доме графа я боялась подвести родителей, потом просто боялась. Буквально каждого шороха в свою сторону. Боялась плетей, наказаний, голоданий, невыполнимой работы, боялась заблудиться, умереть, пострадать. Боялась, что меня подставят, среди девчонок это было в порядке вещей. Боялась Димитрия и того, что больше его не увижу. Маленькая я инстинктивно искала защиты у мальчика, который первым решил лечить мою спину. Он первым пожалел меня. Да. Он же меня и подставлял, так, по мелочи, но в то время этого было достаточно. Но детский мозг просто пытался перестроиться, адаптироваться. Как мог. Как получалось.

Потом в доме хозяина Витора. Я могла много раз убить хозяина. Но даже сейчас, столько времени спустя, лёжа в запертой комнате без возможности покинуть ее, пройтись по ней без разрешения, я не могу назвать подобравшего меня на улице парня кем-то иным, кроме как Хозяином Витором.

Трусишка.

В клубе я боюсь оказаться аутсайдером. Вдруг из-за проигрышей со мной перестанут общаться, или меня выгонят?

Я отчаянно, до боли в горле, боюсь остаться одна. Не физически. Морально. Душевно.

Самое страшное — это пустота. Пустота там, где недавно были друзья, брат, любимый.

Мой красноволосый ангел.

Я так предала его. Поддалась внушению. Ведь до той памятной прогулки в несколько дней, я даже не пыталась бороться с внушением. Не задумывалась о внезапности своих чувств. Нет. Я упивалась тем, что на меня обратил внимание тот, чьё внимание было важно в детстве. Забыла обо всем и обо всех. Поплатилась.

Такие нелёгкие мысли кружили почти круглосуточно, жаля, не позволяя даже просто улыбнуться.

Видя мое состояние и ошибочно списывая его на лекарства, (или отраву, тут как посмотреть!) молодой мужчина, чуть старше моего брата, урезал мне дозировку.

И тогда пришёл он.

Мой ангел. Наконец собственное подсознание позволило мне расслабиться в обществе того, мысли о ком занимали большую часть времени.

37 глава. Сон.

— Как ты себя чувствуешь?

— Почти в порядке. Наконец можно с кем-то поговорить. Ну, в смысле просто поговорить, и за это ничего не будет.

— Тебя обижают?

— Нет. Не считая сломанной шеи, все отлично. Меня кормят. Я могу ходить в туалет, уже даже самостоятельно. И я много, очень много отдыхаю.

— Где ты?

— Где? Не знаю. Наверно, где-то в районе "Кардаса". Ведь это логично. Парни говорили, что я не должна появляться на ринге около двух месяцев, или что-то вроде того. Значит им самим надо там быть. Но я их не помню. Совсем не помню.

— Что тебя окружает?

— Ох, да у меня тут очень живописно. Серые стены, коричневый пол. На потолке пару трещин есть точно. Окно снаружи закрыто чем-то.

— Потерпи, может быть скоро тебя найдут твои друзья…