Смерть, какую ты заслужил

Наступило раннее утро, когда они проползли по проселку к полю, где стояла цыганская кибитка Злыдня. По пути Злыдень задавил лесного голубя. Билли почувствовал тошнотворный толчок, когда колеса превратили птицу в фарш, и счел это дурным предзнаменованием – даже большим, чем убийство трех человек в тихом захолустном приходе.

«Мерседес» они припарковали возле кибитки. Злыдень заварил чай, и они выпили его молча. Хотя Злыдень не спал уже несколько дней, он предложил Билли койку, а сам сел рядом – нести стражу. Проснувшись незадолго до полудня, Билли увидел, что Злыдень сидит на том же месте и холодно его изучает.

Теперь была очередь Злыдня отдыхать. Он лег без единого слова и закрыл глаза, не столько заснул, сколько потерял сознание. Билли сел на освободившийся стул. В дреме Злыдень лихорадочно бормотал.

– Она тебя подвела, Билли.

А потом:

– Один раз она тебя бросила, бросит и еще.

Билли старался убедить себя, что у Злыдня бред и что ни с кем он не разговаривает.

Малькольм Пономарь покачивался в надувном круге посреди плавательного бассейна, когда его окликнули:

– Босс? Босс?

Приподнявшись на локте, он увидел высокого жилистого молодого человека в несолидном костюме. Выглядел молодой человек как танцор. Лицо у него было темным, а волосы невероятного оттенка светлого меда.

– Кто ты такой, мать твою? – вскинулся Пономарь.

– Ляпсус, – отозвался молодой человек. – Я на вас работаю.

– Вот уж нет! – Пономарь сел и увидел, что придурок рассматривает его обвислые титьки и живот как у беременной. – В жизни тебя, черт побери, не видел.

– Меня э... мистер Шеф нанял.

– Господи Иисусе! – Прищурившись, Пономарь чуть подался вперед. – Ты что, ниггер?

– Еще чего! – возмущенно возразил Ляпсус. – Я пакистанец.

От удивления Пономарь едва не потерял надувной круг.

– Хренов пакисташка?

– Расслабьтесь. Мы на одной стороне.

– Не неси чепухи! Наглый черножопый? С чего это Шефу взбрело в голову нанимать пакисташек?

Нисколько не оскорбившись, Ляпсус простер руку, как конферансье в знаменитом театре «Лондон-Палладиум».

– К вам пришли, мистер Пономарь, сэр.

Неспешным шагом в поле зрения Пономаря появились мужчина и женщина. Мужчине было лет сорок пять: небольшой животик, аккуратный косой пробор и глубоко посаженные глаза. Женщине – под тридцать: острый носик, крепкие ноги и широченные бедра богини плодородия. Оба посетителя были одеты в дешевые, плохо сидящие костюмы, поэтому Пономарь сразу узнал в них полицейских.

– Не просто пакисташка, – прошипел Ляпсусу Пономарь, – а пакисташка, у которого не хватает мозгов потребовать ордер на обыск!

Полицейские кивнули Ляпсусу. Улыбнувшись в ответ, Ляпсус удалился. Пономарь сообразил, что полуголым дрейфует в надувном круге посреди плавательного бассейна, а за ним наблюдают, явно веселясь, полностью одетые детективы. Но чего ему бояться?

– Кто вы такие, черт побери?

– Мистер Пономарь? Я инспектор уголовной полиции Бродхерст, – сказал, все еще улыбаясь, мужчина. – А это моя коллега детектив Матер. На два слова, если вы не возражаете.

– Зачем? Разве я недостаточно вам, пиявкам, плачу?

Улыбка сползла с лица Бродхерста, а глаза как будто запали еще глубже.

– Мы из полиции Чешира. Насколько мне известно, нам вы ничего не платите.

Через полчаса после ухода полиции вернулся Шеф. Пономарь с бутылкой холодного пива «Тикстонс» в левой руке увидел, как по дорожке подъезжает «крайслер вояджер», и вышел встречать Шефа к дверям. Заметив, что заместитель один, он предположил наихудшее. И его реакцией стал поток оскорблений.

– Недоумок! Дылда хренов! А еще зовешь себя вожаком! Да ты дрочкование в монастыре организовать не сможешь!

Шеф был вымотан. Лицо у него вытянулось еще больше обычного. Смуглая кожа приобрела желтоватый оттенок, как при инфаркте. Без единого слова он прошел мимо Пономаря в игровую комнату. Пономарь потащился следом и из дверного проема смотрел, как Шеф наливает себе бренди.

– Они мертвы, да? – злобно спросил Пономарь и покачал головой. – Еще трое псу под хвост!

Залпом выпив половину налитого, Шеф медленно опустился в плетеное кресло. За ночь он как будто потерял в весе. Переведя меланхоличный взгляд на Пономаря, он пожал возмутительно широкими плечами.

– Ты хочешь сказать, что даже не знаешь, мать твою? – не унимался Пономарь.

– Они, вероятно, мертвы, Малькольм. Точно я не знаю. Могу сказать лишь, что все трое вошли в дом, но ни один не вернулся.

– Даже Куколка?

– Даже Куколка.

– А ты почему за ними не пошел? Шеф горько улыбнулся.

– Так... Подумал, что больше нужен тебе живым.

– Не льсти себе. Никчемная ты пустышка!

Шеф отпил бренди. Потом откинул голову и закрыл глаза, смакуя облегчение, когда алкоголь заставил быстрее бежать по жилам кровь.

– У меня только что была гребаная уголовка. Вынюхивали, куда делся тот дрянной исусик, который сдал Билли Дайя.

Шеф открыл глаза.

– Кто на нас настучал? Пономарь пожал плечами.

– Вероятно, тот хренов пакисташка, которого ты нанял, черт побери, без моего разрешения.