Смерть Канарейки

– Вы так торопливы! Зачем вам обвинять его в убийстве? – Ванс встал и зевнул. – Идемте, Ван. Мне очень хочется попасть в Метрополитен сегодня днем. Вы поддерживаете?

У двери он остановился.

– Да, Маркхэм, а как же с бунтонским полицейским?

Маркхэм вызвал Свэкера.

– Я сейчас же распоряжусь. Будьте в клубе около пяти, если хотите. Полицейский будет уже там, потому что Кливер, конечно, явится до обеда.

Когда к концу дня мы с Вансом приехали в клуб, Маркхэм расположился в диванной лицом к входной двери; рядом с ним сидел высокий, плотный, бронзовый от загара человек лет сорока, настороженный и чувствующий себя явно неловко.

– Офицер дорожной службы Фиппс, только что из Бунтона, – отрекомендовал нам его Маркхэм. – Кливер вот-вот придет. У него здесь в половине шестого назначено свидание.

Ванс достал сигарету.

– Очень надеюсь на его пунктуальность.

– Я тоже, – язвительно заметил Маркхэм. Я заранее предвижу ваше поражение.

– Надежды нет, одно лишь горькое отчаяние… – пробормотал Ванс.

Десять минут спустя Кливер вошел в вестибюль с улицы, остановился у конторки и затем направился в диванную. Он не мог миновать наблюдательного пункта, избранного Маркхэмом; по пути он то и дело останавливался и обменивался приветствиями со знакомыми. Маркхэм ненадолго задержал его несколькими случайными вопросами и Кливер исчез.

– Это тот человек, которого вы оштрафовали? – спросил Маркхэм, поворачиваясь к Фиппсу.

– Похож на него, сэр, есть как будто какое-то сходство, но только это не он. – Он покачал головой. – Нет, сэр, это не он. Тот, которому я вручил повестку, был плотнее этого джентльмена и не такой высокий.

– Вы уверены?

– Да, сэр, без ошибки. Парень, которого я сцапал, пытался со мной спорить, а потом попробовал подсунуть мне пятерку, чтобы я обо всем забыл. Я его осветил фонариком.

Фиппс был отпущен.

– Ну что ж! – вздохнул Ванс. – Мое бесполезное существование продолжается. Грустно. Но вы должны попытаться снести этот удар. Послушайте, Маркхэм, как выглядит брат Чарльза Кливера?

– Верно, – кивнул Маркхэм. – Я знаю его брата; он ниже и плотнее… Ну, я не могу больше терпеть. Кажется, я иду сейчас же выяснить это с Кливером.

Он сделал движение встать, но Ванс силой усадил его обратно.

– Не рвитесь вперед. Воспитывайте в себе терпение. Кливер не собирается удирать. Меня еще интересуют Мэнникс и Линдквист.

Маркхэм упорствовал.

– Ни Мэнникса, ни Линдквиста здесь сейчас нет, а Кливер здесь. И я хочу знать, почему он лгал мне насчет этого вызова в суд.

– Я могу вам это объяснить, – сказал Ванс. – Он хотел, чтобы вы думали, что он был в Бунтоне в понедельник ночью.

– Вывод, которого от вас следовало ожидать! Но я не думаю, что вы серьезно надеетесь, будто Кливер виновен. Возможно, он что-то знает. Но я совершенно не могу представить его в роли душителя.

– Почему?

– Он не того типа. Это не убедительно, даже если бы против него и были улики.

– Ах! Психологическое суждение! Вы не берете Кливера под подозрение потому, что вам кажется, что он не подходит по натуре к такому преступлению. Заметьте, Маркхэм, вы сами признаете психологию, но высмеиваете меня, когда я прибегаю к ней. Последовательность может быть пугалом для скудоумных, но тем не менее это бесценная вещь… Как насчет чашки чая?

Мы прошли в Пальмовый зал и сели за столик у входа. Ванс заказал чай, но мы с Маркхэмом предпочли черный кофе. Маленький оркестр играл сюиту на тему «Щелкунчика» Чайковского, и мы молча слушали, расположившись в удобных креслах. Маркхэм казался усталым и удрученным, а Ванс был поглощен проблемой, непрестанно занимавшей его со вторника. Никогда я не видел его таким сосредоточенным. Мы просидели так около получаса, когда вошел Спотсвуд. Он остановился и заговорил с нами, и Маркхэм пригласил его присоединиться к нам. Он тоже казался озабоченным и унылым.

– Я едва осмеливаюсь спрашивать вас, мистер Маркхэм, – неуверенно сказал он, заказав себе имбирное пиво, – но как обстоит дело с вызовом меня как свидетеля?

– С тех пор как мы виделись в последний раз, ничего не изменилось, – ответил Маркхэм.

– А человек, который был под подозрением?

– Он все еще находится под подозрением, но не арестован. Мы, однако, надеемся, что в скором времени что-нибудь произойдет.

– А вам все еще нужно, чтобы я оставался в городе?

– Если можно, то да.

Спотсвуд помолчал немного, затем сказал:

– Я не хочу, чтобы вы думали, что уклоняюсь от какой-либо ответственности… Может быть, с моей стороны эгоистично говорить об этом… но, во всяком случае, не сможет ли показание телефониста о часе возвращения мисс Оделл и об ее крике оказаться достаточным?

– Я, конечно, подумал об этом; если окажется возможным подготовить дело к слушанию, не привлекая вас, я обещаю вам, что так оно и будет. В данный момент я не вижу необходимости вызывать вас в качестве свидетеля. Но никто не может знать, как обернется дело. Если защита будет особенно напирать на вопрос о точном времени, и если показания телефониста сочтут по той или иной причине спорными или недействительными, может быть, вам придется выступить. Но это еще неизвестно.