Смерть клерка

Дрожь в руках не унялась, даже когда Кэндзи сел на скоростной поезд до Уциномии и за окнами потянулись грязные стены высотных зданий. Над головой тянулись в разные стороны переплетения проводов. Внезапно протрезвев, Кэндзи разглядывал через окно черное ночное небо, проколотое не звездами, а неоновыми огнями, освещающими рекламу пива, ресторанов и баров. Он закрыл глаза, а когда открыл, увидел, как из окна на него смотрит мужчина. Сначала Кэндзи не узнал его — усталый, постаревший, осунувшийся, а он-то все еще считал себя молодым. Сорок, да… Но ему всегда говорили, что он выглядит моложе своих лет. Так оно и было. До сегодняшнего дня…

Ами, жена Кэндзи, однажды призналась, что выбрала его из остальных поклонников за внешность. Они начали встречаться, когда Кэндзи поступил на работу в «Эн-би-си», но Ами мечтала о более перспективном мужчине. Несколько лет спустя, когда им обоим было по двадцать пять, Ами все еще не нашла человека, соответствующего ее высоким запросам. Будущее Кэндзи в то время выглядело неплохо, и после длительной помолвки они, наконец, поженились. Накопив достаточно денег, чтобы взять кредит на приобретение квартиры, родили близнецов. В день свадьбы Ами сказала ему:

— Я выбрала тебя, потому что ты неплохой парень и стремишься к большему в жизни. А еще у тебя хорошая кожа, и ты будешь стареть красиво.

Она не хотела представлять себя стареющей рядом с одышливым седым стариком, который не может и одного лестничного пролета пройти, не запыхавшись.

На станции «Уцуномия» не было ни души, кроме одинокого охранника. Сегодня безлюдность казалась зловещей. Кэндзи прошел через турникет, мимо темных кафе и магазинчиков с опущенными жалюзи. Даже ребята, которые обычно танцуют брейк-данс в шлемах и наколенниках под музыку, рвущуюся из огромного стереомагнитофона, разошлись по домам.

Кэндзи быстро дошел до квартиры, погруженной в темноту. Не включая свет, пробрался в спальню. Ами спала, посапывая, в счастливом неведении. Кэндзи разделся и нырнул в постель рядом с женой. Она забормотала что-то, зашевелившись, не просыпаясь. Кэндзи захотелось дотронуться до нее, захотелось, чтобы она его обняла… Но они почти забыли, как это делается. Потом он подумал, не разбудить ли жену, не рассказать ли все о работе, однако, представив ее реакцию, просто вытянулся на матраце, уставившись в потолок и стараясь не обращать внимания на расползающуюся в душе пустоту. Только в три часа, убаюканный равномерным дыханием жены, Кэндзи наконец-то заснул.

Глава 3

— Просыпайся! Я тебя уже час не могу добудиться! Ты что, собрался сегодня на работу опоздать?!

Медленно, потому что резкие движения причиняли боль, Кэндзи открыл вначале один глаз, потом второй и приподнялся на локтях. Голова раскалывалась, язык как будто посыпали молотым стеклом, а жена разглядывала его с порога спальни. Перекатившись на бок, Кэндзи посмотрел на будильник. Потом со стоном повалился снова на матрац. Было 8.03 утра.

Ему снился сон. Сон о банкетном зале Бубновой дамы в токийском Диснейленде, где он временно устроился официантом. В первый же день ему вручили форму и приказали переодеться. Через десять минут он появился в ресторане в чрезмерно зауженных к низу белых мохнатых брюках, ярко-желтом пиджаке поверх зеленого жилета, в красном галстуке и с длинными белоснежными свисающими ушами. При одной мысли о том, сколько прекрасных костюмов висит дома, ему захотелось сбежать из ресторана, однако девушка в длинном светлом парике подвела его к только что освободившемуся столику и сунула в руки тряпку.

— Вытри, — приказала она, поправляя голубое платье, — а потом проводи к столику клиентов.

Девушка показала на компанию из четырех человек, поджидающих в начале банкетного зала, когда им покажут, где сесть.

Кэндзи делал все, как ему сказали: вытирал столы, пока не вспотел. Остальные работники чудесным образом испарились. Все обязанности повисли на нем: готовить, обслуживать, принимать заказы и убирать со столов. Может ли быть хуже?! Оказывается, может. Приближаясь к следующей группе клиентов, Кэндзи остановился как вкопанный, длинные белые уши задрожали — то были коллеги из «Эн-би-си». За ними следом в зал вошли жена, дети и теща, пряча от стыда глаза.

Проснувшись, Кэндзи понял, что реальность ненамного лучше сна.

— Если поторопишься, я подброшу тебя до станции! — нетерпеливо прокричала Ами уже за дверью.

Выбора нет, придется все ей рассказать. Скатившись на пол, Кэндзи встал, сунул ноги в тапочки и натянул халат. Пока он шлепал на кухню по коридору, спустилась вся семья. Близнецы — им уже девять лет — завтракали за столом. Волосы Юми были аккуратно заплетены в косички и завязаны розовыми ленточками. Девочка болтала ногами под столом, пока не попала брату в голень.

— Ой, — взвыл тот, — мам, она пинается!

Хоть они и близнецы, Ёси был намного меньше сестры. Кэндзи всегда казалось, что характером сын пошел в него. А вот Юми больше напоминала мать.

— Что на этот раз? — спросила Ами, продолжая мыть посуду.

Кэндзи открыл рот, но слова не шли. Никто не замечал его присутствия.