Смерть композитора. Хроника подлинного расследования

Сначала несколько слов о жизни этой молодой женщины. Светлана Ивановна Федорченко родилась в 1953 г, т. е. на момент описываемых событий ей исполнилось 25 лет. Мать её умерла, а отец, в прошлом сотрудник МВД, майор, жил с другой женщиной. Светлана воспитывала младшего брата, проживавшего с нею, мы уже упоминали, что подросток учился в 8 классе. На брата она получала социальную пенсию и алименты от отца. Кроме того, подрабатывала солисткой варьете ресторана «Высокий замок», получая там 80 руб в месяц (плюс, разумеется, какие-то чаевые, о чём на допросе не сказала). В консерватории, которую она закончила как раз весной 1979 г, Светлана получала стипендию в размере 56 руб. Помимо всего этого женщина занималась репетиторством. В общем, крутилась, как белка в колесе.

Говоря об оплате жилья, Светлана сообщила следователю Гнативу, что платит Заславской по 20 руб за себя и брата (её слова полностью совпали заявлениями последней на сей счёт). Завершая рассказ о своих доходах и расходах, Федорчук сказала: «На данном этапе жизни у меня материальное положение хорошее». Интересная фраза в уголовном деле! Следователь Гнатив никого из прежде допрошенных не спрашивал о материальном положении. И то сказать, он — не работник райсобеса, он по другой части. Откуда вообще пошёл этот разговор о деньгах и доходах? Складывается такое впечатление, что после допроса родителей композитора следователь остался под сильным впечатлением от услышанного и в некотором отношении оказался к Жуковой и Федорченко предвзят. Следует помнить, что Ивасюк-старший прямо заявил о своих подозрениях в причастности Жуковой к смерти сына — это серьёзное утверждение и отмахнуться от него было бы на месте следователя неправильно. Тем более, что исходило оно из уст человека умного, образованного, знающего жизнь, писателя… А писателей в Советском Союзе называли «инженерами человеческих душ», «сердеведами» (да-да, было и такое словечко!), то есть признавали за ними особую способность глубоко постигать и раскрывать суть человека и его поступков. И вот такой проницательный «инженер человеческих душ» заявил о страшных подозрениях в отношении Жуковой и Федорченко! Разве можно от такого отмахнуться…

Думается, что именно из-за возникших подозрений Гнатив и вызвал на допрос Викторию Заславскую, хорошо знавшую обеих подозреваемых дамочек. Следователь хотел услышать от Виктории Дмитриевны нечто, созвучное сказанному Михаилом Григорьевичем Ивасюком. Расчёт этот не оправдался, как мы видели выше, Заславская полностью дезавуировала сказанное отцом композитора. Но это случится после того, как была допрошена Светлана Федорченко (именно поэтому мы и указали чуть выше время допроса каждого свидетеля!). А пока следователь попытался вызнать бюджет Федорченко и свести «дебет» с «кредитом», то бишь, посмотреть, хватает ли ей на жизнь, нет ли каких материальных затруднений, сетований на безденежье, может, отсюда перекинется мостик к каким-то подозрительным делам и делишкам, вроде мелкой «фарцовки», проституции или чего-то в таком духе? Светлана на затейливый трюк не поддалась и бодро отрапортовала, что всё в её жизни хорошо, никаких материальных проблем нет. То ли их правда не существовало, то ли «просчитала» она скрытый подтекст прокурорских вопросов (как тут не вспомнить старый советский анекдот про наивного москвича и иностранца, которого москвич схватил за пуговицу на пиджаке и стал в неё — в эту пуговицу, думая, что в ней замаскирован микрофон — орать: «Слава Великому Октябрю! Да здравствует советский народ! Да здравствует Советский Союз! Слава КПСС! У нас всё хорошо, нам ничего не надо!» Примерно так Светлана Федорченко и повела себя на допросе 31 мая 1979 г.)

Почему автор делает акцент на данной детали? Да потому, что сейчас на территории Украины разного рода деятелями высказывается точка зрения, согласно которой следствие весной и летом 1979 г велось неудовлетворительно и на самом деле ничего не расследовало, а действовало прямо наоборот — прятало концы в воду. В общем, цветёт и пахнет «теория заговора» в самом своём примитивном виде. В России тоже есть упражняющиеся в подобной «аналитике» клоуны и сумасшедшие, только они блудят мозгом на другой фактуре («гибель группы Дятлова»), о чём было написано в своём месте. На самом деле, из материалов дела хорошо видно, что нет никаких оснований для утверждений, будто Гнатив вёл следствие халатно, некомпетентно и предвзято. Его пристрастные расспросы Федорченко о доходах прекрасно иллюстрирует то, как сильно следователь впечатлился показаниями родителей погибшего композитора. Пожалуй, единственное, что можно объективно поставить Гнативу в упрёк — это то, что он не затребовал метеосводку на первые две декады мая и не назначил сразу же по обнаружении трупа посмертную судебно-психиатрическую экспертизу, довольствовавшись диагнозом, поставленным Владимиру Ивасюку в профильной больнице во время лечения в 1977 г.