Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера

– Ах, прошу прощения. – Ее голос смягчился, брови опустились. – Теперь я вижу. Вы просто идиоты. Уходите. Поиграйте под дождем. Оставьте в покое симпатичную птичку на моей двери. Она ненастоящая и не умеет летать. – Вдова взмахнула хрупкими пальцами. – Река в той стороне. Если свалитесь в нее, то, вероятно, все ваши неприятности прекратятся. Доброй ночи и прощайте. – И она с улыбкой захлопнула окошко.

– Мы пришли снять комнату! – крикнул Адриан, понижая голос на каждом слоге, признавая поражение.

– Отличная работа. – Ройс неторопливо поаплодировал. – Должен признать, она совершенно не выглядела напуганной.

Дверь распахнулась, стукнув дятлом.

– Вы сказали, что хотите снять у меня комнату?

– Да, – ответил Адриан. – Мы слышали, что вы ее сдаете. Это правда?

– Да. – Вдова снова оглядела их и нахмурилась. – А деньги у вас есть?

Ройс оскалился.

– Да, – кивнул Адриан и широко улыбнулся, вложив в улыбку все свое обаяние.

– Вижу, – произнесла вдова. В ее глазах мелькнуло разочарование, и она решительно повернулась к Ройсу. – Я беру четыре серебряных в день – тенентов, имейте в виду.

Ройс прищурился:

– Только при условии, что к комнате прилагается водопровод и прислуга. Даю три серебряных дина.

Женщина усмехнулась.

– Простите, я сказала четыре серебряных? Я имела в виду пять. И я принимаю только тененты. Мне не нужны никчемные дины. Это просто раскрашенные куски металла. А к комнате прилагается ночной горшок и постель. Вся прислуга, молодой человек, состоит из меня, однако не ждите, будто я пальцем пошевелю ради вас.

Ройс покачал головой:

– Мы заплатим три серебряных.

– Нет, вы заплатите шесть, если хотите остановиться тут.

– Шесть? Но… – Ройс покосился на Адриана, озадаченный и раздраженный. Вор никогда не отличался терпеливостью по отношению к детям, или старикам, или любым живым организмам. – Вы должны снизить цену. Это называется торговаться.

– А ты должен проявлять уважение к пожилым. Я не торговка.

Ройс вздохнул:

– Речь совсем не об этом.

– Об этом. – Вдова смерила его взглядом, способным высушить самый упорный сорняк.

– Думаю, она слышала наш разговор, – сказал Адриан.

– Я догадался, – мрачно изрек Ройс.

– Цена – шесть серебряных. Или вы предпочтете семь? – Старуха чопорно скрестила руки на груди и поджала губы. Хотя они с Ройсом были примерно одного роста, вдова умудрилась глядеть на вора сверху вниз, ожидая неизбежного ответа, который, судя по ее лицу, был ей известен с самого начала.

– Вы хорошо торгуетесь для неторговки.

– А кроме того, идет дождь, и город забит под завязку. – Женщина протянула руку, ладонью вверх. – Плата вперед. Если не станете соблюдать мои правила, я вышвырну вас, а деньги оставлю себе.

– Какие правила?

– Вести себя тихо и уважительно и прибирать за собой. Никаких женщин. Никаких животных. Никакого алкоголя. Никакого курения и никаких глупостей. Завтрак на рассвете. Обед не предусмотрен. На завтрак не опаздывать. Я не люблю выкидывать продукты.

Адриан достал монеты из кошелька. Вдова взяла их и внимательно изучила каждую при свете фонаря.

– Вероятно, мы захотим остаться на несколько ночей, – произнес Адриан и полез в карман за новыми монетами.

Женщина подняла руку, останавливая его:

– Сначала посмотрим, как пройдет первая. Как вас зовут?

– Болдуин и Грим, – заявил Ройс.

Она сжала монеты в кулаке и шагнула в сторону, позволяя напарникам войти.

– Что ж, мистер Болдуин и мистер Грим, ваша комната – вверх по лестнице и налево. Меня зовут Эвелин Хемсворт.

Глава пятая Меркатор

Меркатор Сикара поежилась под холодным дождем и плотнее завернулась в тонкую шаль. Как обычно в это время года, влажный, соленый ветер с залива дул по Винтаж-авеню. Шквал свободно проносился между Гром-галимусом и Имперской галереей, двумя самыми большими зданиями на площади Дария, и пронизывающим порывом летел дальше вдоль реки. Больше похожая на паутину шаль была слабой защитой от подобной атаки, и проливной дождь усугублял холод.

– А ты стоишь здесь совсем голый, – сказала она огромной статуе Новрона, глядя, как дождь струится по мрамору. – Но, надо полагать, полубоги не мерзнут?

Ужасная погода, намного хуже, чем в прошлом году. Меркатор смутно помнила, что испытывала аналогичные ощущения прошлой весной. Интересно, она каждый год так думала? Если да, то дело было в естественном ходе вещей, нисходящей спирали. А может, я просто старая. Слишком старая, чтобы оценить очарование последних зимних дождей. Молодые глядят на снег и дивятся его красоте. Старики же боятся, как бы не упасть. Неужели я настолько стара? Конечно, я старая… но не настолько же. Или настолько?