Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера

– Я надеюсь, что она жива, и ты считаешь меня психом. Капитан городской стражи и парнишка из местной каретной мастерской утверждают, что герцогиня мертва, а ты веришь, будто она жива. Почему ты всегда выбираешь мнение, отличное от мнения окружающих?

– Большинство окружающих – идиоты. Но в данном случае отсутствие тела является весомым аргументом. Если послушать твоего приятеля, весь город завален трупами, однако где труп герцогини? Когда я считал, что ее прикончил муженек, мне пришло в голову, что она спрятана в подземельях поместья или, что более вероятно, прикована к булыжнику на дне залива, но теперь все выглядит так, будто он тут ни при чем.

– Думаешь, это был морган?

Ройс нахмурился:

– Конечно, нет. Монстров, которые бродят по улицам и калечат людей, не существует.

Адриан вскинул брови.

– Ты понимаешь, о чем я. Монстров, которые боятся синего цвета. В экипаже пришлось менять обивку из-за крови казначея, и это означает, что Девона де Луду убили, когда он находился внутри. То, что мальчишка не понял этого, наглядно демонстрирует склонность людей игнорировать очевидное, если оно не подтверждает их мнения. Мы выясним больше, когда найдем кучера.

– Как мы это сделаем? Этот парень будто невидимка. Никто не знает, кто он.

– Я знаю, причем достаточно, чтобы не сомневаться: он мне не понравится.

Адриан рассмеялся:

– Это сужает поиски почти до всех живых существ на лице Элана.

Ройс хотел ответить, но лишь молча кивнул.

– Ладно, ты прав, но этот парень мне действительноне понравится.

Глава девятая Пожиратели золота

Дженни Харгрейв царапала серебряной монетой по каменному полу, часто прерываясь, чтобы проверить остроту кромки и прислушаться. Она ничего не слышала за дверью и стенами. И никого не видела. Дверь в крошечную камеру, хотя и достаточно прочная, чтобы удержать пленницу, была испещрена отверстиями. Дженни нашла несколько «глазков», и все они свидетельствовали об одном: ее тюремщики ушли, и она осталась в одиночестве. Дженни проводила время с пользой, затачивая край монеты, но от каждого скрипа у нее по спине бежали мурашки.

А если он вернется, пока ее нет? Если обнаружит, чем я занимаюсь?

Под «ним» подразумевался Виллар; Дженни слышала его фамилию, но не разобрала ее. Она была намного лучше, по сравнению с бешеным псом Вилларом. Бешеный, вот как Дженни про него думала, бешеный, словно огрызающееся животное. Он питал жгучую ненависть ко всем, без всякого повода.

Дженни знала подобных людей. Нельзя из нелегального самогонщика на черном рынке стать ключевым игроком «Виски Уинтера», посещая задушевные обеды с почтенными аристократами. И это была не первая холодная, грязная темница, в которой довелось сидеть Дженни. Люди вроде Виллара были подлыми, непредсказуемыми, опасными – и, увы, многочисленными. Ее отец когда-то был таким же. Ей нравилось думать, будто она успокоила демонов, которых высвободила смерть его жены. Однако Дженни понимала, что успокоить – не означает изгнать, и безумие лишь настороженно затаилось, дожидаясь повода вспыхнуть с новой силой.

А если никто из них не вернется?

Дженни по-прежнему не знала, где находится, не могла определить даже, сколько времени здесь провела. Более двух недель, но менее трех – так она полагала. Поначалу она не считала дни. Думала, что умрет, и эта мысль полностью заполняла ее сознание. Потом ей пришлось заново оценить ситуацию. Нет смысла сохранять мне жизнь лишь для того, чтобы позднее убить меня, рассудила Дженни, хотя и была вынуждена признать, что этот вывод субъективен. То же самое можно было сказать о надежде на спасение. Ее муж был герцогом, ему подчинялась вся городская стража. С такими ресурсами, неужели спасение могло быть далеко? Не исключено. Шли дни, и она начала размышлять, не случилось ли чего с Лео.

За все это время Дженни почти ничего не узнала о своей тюрьме. Даже не выяснила, что это за место. Выщербленный камень покрывали лишайник и плющ, что наводило на мысль, что она за главными воротами. После приезда в город Дженни мало что видела, кроме поместья и Купеческого района. Откуда ей знать, может, некоторые кварталы Рошели располагались в лесу? Или это был разрушенный квартал, в каком она до сих пор не бывала. Но в ее крошечном мирке царила непривычная тишина. Ни грохота экипажей, ни криков зазывал, ни стука молотков, ни детского плача – только птичье пение. Дженни не знала ни одного района своего нового города – или любого города, – где было бы так тихо. Более того, она ни разу не слышала колоколов Гром-галимуса.

Они отвезли меня за город, но куда и зачем?