Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера

– Да, именно так все и подумали. Ее мучили только голод, боль от потери детей и лихорадка, которая исчезла к тому моменту, как появилась я. Главная причина была в том, что она сдалась. Люди делают это чаще, чем кажется.

– Итак, белочка обосновалась в птичьем гнезде.

– Да. И получив человеческие руки, руки, столь похожие на мои собственные, я смогла… Я смогла им помочь.

– Он знал?

– Да. Я сразу это прояснила. Я упоминала, каким отвратительным был Дал? Я не хотела, чтобы он ко мне прикасался. Никогда не любила людей. Грязные, мерзкие создания. Потому и не думала, что встречу кого-то, с кем захочу быть вместе. Их раса бывает такой отталкивающей.

Ты, говорящий труп, харкающий кровью, считаешь нас отталкивающими?

– Тем не менее ты им помогла.

– Так замечательно снова быть живой, иметь возможность что-то делать. Я думала, что нашла способ выжить, но потом пришел он.

– Он?

– Слухи о моих чудесах достигли самого Персепликвиса. Он явился за ответами.

– Кто этот он?

– Возможно, самый потрясающий человек – нет, личность – из всех, кого я встречала, а я долго живу на свете. Его звали Бран, и он кого-то искал. Как выяснилось, не меня, но что-то притянуло его сюда и свело нас вместе. Бран узнал меня с первого взгляда. Не лично меня, не мое имя, но он сказал, что знает, кто я такая и что сделала. Ему говорили о подобных мне, и он знал, куда смотреть. Он рассказал мне удивительную историю о женщине по имени Брин. Сначала я решила, что он все придумал, однако он говорил о местах, где я жила – давно, так давно! – и вспоминал истории, пришедшие от этой Брин. И тогда, совсем как Гадкий Дал, я расплакалась. Я не думала, что способна плакать, но эта история – история Брин – дала мне надежду.

– Какая история?

– Что вечность не так длинна, как я полагала; настанет день, когда я получу возможность искупить свой грех. Что это время, эти мгновения настоящего – моя возможность учиться, готовиться и становиться лучше. Но самое главное, что Бран и Брин будут присматривать за мной и поддерживать меня.

– Они еще живы? Они тоже фрей, как и ты?

– Нет, они были людьми и оба умерли тысячи лет назад. Так давно, что монахи, которые практически поклоняются Брин как полубожеству, все напутали в ее истории и считают ее мужчиной. Я пыталась поправить их, но они мне не верят.

– Если эти двое мертвы, как они могут присматривать за тобой?

Губы Нисы улыбнулись:

– Это совсем другая история, и на нее у нас тоже нет времени.

– К чему такая спешка? Почему у нас нет времени?

– Потому что это тело мертво. Мускулы коченеют. Скоро мне придется уйти. Ты должен отвезти меня в монастырь.

– Зачем? Что находится в монастыре?

– Сейчас ничего – но скоро кое-что появится.

* * *

Струи дождя обрушивались на камни, и тропа быстро превращалась в горную реку. Гремел гром, сотрясая деревья. Скарлетт замедлила шаг, когда дорога нырнула в тенистый туннель, сузившись до пешеходной тропинки, памятной Адриану. Они преодолели половину пути, возможно, даже три четверти. Адриан высматривал ориентиры, приметные вещи, которые мог запомнить, но в грозу все выглядело иначе. Очевидно, они приближались к вершине: деревья становились приземистее.

Шум дождя заглушал звуки, и Адриан мог погибнуть, если бы не Скарлетт. Несмотря на обещание бросить его и помчаться за Нисой Далгат, она постоянно оглядывалась – мимоходом, но внимательно, чтобы убедиться, что он не отстал.

Они добрались до приземистых деревьев и низкого кустарника. Скарлетт вновь оглянулась, и тут сверкнула молния. Дернув поводья, Скарлетт показала назад. Она смотрела не на Адриана, ее глаза широко раскрылись. Не успела она выкрикнуть предупреждение, как Адриан обнажил бастард и развернул Танцорку.

По тропе ехали насквозь промокшие лорд Фокс и шериф Нокс. Их обнаженные мечи сверкнули серебром в свете молнии. Шериф и лорд оскалили белые зубы в зловещей ухмылке.

– Разберись с ним, шериф! – рявкнул Фокс, пропуская Нокса.

– Не останавливайся! – крикнул Адриан Скарлетт.

– Их двое! – воскликнула она.

– Я справлюсь с ними.

– Может, в хороший день, но только не сегодня.

Она не напомнила про его больные ребра, даже не сказала, что он ранен, но имела в виду именно это. Скарлетт отказывалась покидать Адриана при столь неравных шансах.

– Поверь, я справлюсь, – сказал он.

– Теперь я тебя вспомнил, – заявил Нокс, затыкая свободный конец мокрого плаща за пояс, как делали наемники. В армии плащи носили только офицеры. Те, кому удавалось выслужиться, надевали плащ как символ своего положения, но придерживались мудрости, согласно которой «только дурак сражается с флагом на спине».

При виде плаща Адриан тоже вспомнил Нокса. Они встречались в битве у брода через реку Грэвин. Адриан был самонадеянным пятнадцатилетним мальчишкой, только вступившим в Третий уоррикский батальон. Он впервые завербовался. Нокс был местным ветераном. Адриан не скрывал своих боевых навыков, и когда он сплотил отряды и почти в одиночку удержал строй против сил графа Фрэнсиса Стенли из Харборна, Этельред назначил его капитаном.