Смерть лорда Эджвера

Учтиво улыбающееся лицо преобразилось. Я увидел оскаленные зубы и глаза, полные злобы и безумной ярости.

Теперь мне стало абсолютно ясно, почему от лорда Эджвера сбежали обе жены. И оставалось только поражаться железному самообладанию этого человека, в течение всей беседы с нами сохранявшего спокойствие!

Когда мы достигли входной двери, распахнулась дверь справа от нее. На пороге появилась девушка, которая непроизвольно отпрянула, увидев нас.

Это было высокое, стройное создание с темными волосами и бледным лицом. Ее глаза, темные и испуганные, на мгновение встретились с моими. Затем она, как тень, скользнула обратно в комнату и затворила за собой дверь.

В следующую секунду мы оказались на улице. Пуаро остановил такси, мы уселись в него и отправились в «Савой».

— Да, Гастингс, — сказал он. — Беседа была совсем не такой, как я ожидал.

— Пожалуй. Какой необычный человек этот лорд Эджвер!

И я рассказал, что увидел, когда закрывал дверь в библиотеку. Слушая меня, Пуаро медленно и понимающе кивал.

— Я считаю, он очень близок к безумию, Гастингс. Не удивлюсь, если окажется, что он — скопище пороков и что под этой ледяной внешностью прячутся весьма жестокие инстинкты.

— Нет ничего странного в том, что от него сбежали обе жены!

— Вот именно.

— Пуаро, а вы заметили девушку, когда мы выходили? Темноволосую, с бледным лицом.

— Заметил, mon ami. Молодая леди показалась мне испуганной и несчастной. Его голос был серьезен.

— Как вы думаете, кто это?

— Да, она выглядела очень испуганной, — медленно сказал я. — Такой дом — мрачное место для молоденькой девушки.

— Вы правы. Однако мы уже приехали, mon ami. Поспешим обрадовать миледи хорошими новостями!

Сильвия была у себя в номере, о чем нам сообщил служащий отеля, в ответ на нашу просьбу позвонивший ей по телефону. Она попросила нас подняться. Мальчик-слуга довел нас до двери.

Отворила ее опрятно одетая пожилая дама в очках и с аккуратно причесанными седыми волосами. Из спальни раздался голос Сильвии, с той самой характерной хрипотцой.

— Это мосье Пуаро, Эллис? Скажи, чтобы он сел. Я только наброшу на себя какие-нибудь лохмотья.

Лохмотьями оказалось прозрачное неглиже, открывавшее больше, чем скрывало. Выйдя к нам, Сильвия нетерпеливо спросила:

— Ну?

— Все в порядке, мадам.

— То есть.., как?

— Лорд Эджвер ничего не имеет против развода.

— Что?

Либо ее изумление было искренним, либо она в самом деле была замечательной актрисой.

— Мосье Пуаро! Вы это сделали! С первого раза! Да вы гений! Но как, как вам это удалось?

— Мадам, я не могу принимать незаслуженные комплименты. Полгода назад ваш муж написал вам, что решил согласиться с вашим требованием.

— О чем вы говорите? Написал мне? Куда?

— Насколько я понимаю, вы в то время находились в Голливуде.

— Но я не получала никакого письма! Должно быть, оно затерялось где-то. О Господи, а я все эти месяцы голову себе ломала, чуть с ума не сошла!

— Лорд Эджвер полагает, что вы хотите выйти замуж за актера.

— Правильно. Так я ему написала. — Она улыбнулась, как довольный ребенок, но тут же встревоженно спросила:

— Вы ведь не сказали ему про герцога?

— Нет-нет, успокойтесь. Я человек осмотрительный. Это было бы ни к чему, правда?

— Конечно! Мой муж ужасно мелочный. Если бы он узнал, что я выхожу за Мертона, он бы решил, что это для меня слишком жирно, и наверняка постарался бы все испортить. Актер — другое дело. И все равно я удивлена. Очень. А ты, Эллис?

Пока Сильвия разговаривала с Пуаро, ее горничная то исчезала в спальне, то вновь появлялась, собирая разбросанную по стульям одежду. Я думал, что она не прислушивается к беседе, но оказалось, она совершенно в курсе событий.

— Я тоже, миледи. Похоже, лорд Эджвер сильно переменился с тех пор, как мы его знали, — презрительно сказала горничная.

— Похоже, что да.

— Вы не можете понять этой перемены? Она удивляет вас?

— Да, конечно. Но, по крайней мере, мне теперь не надо волноваться. Какая разница, почему он передумал, если он наконец-то передумал?

— Это может не интересовать вас, мадам, но интересует меня.

Сильвия не обратила на слова Пуаро никакого внимания.

— Главное, я теперь свободна!

— Еще нет, мадам.

Она нетерпеливо взглянула на него.

— Ну, буду свободна. Какая разница?

Но Пуаро, судя по выражению его лица, полагал, что разница есть.

— Герцог сейчас в Париже, — сказала Сильвия. — Я должна немедленно дать ему телеграмму. Представляю, что будет с его мамашей!

Пуаро встал.

— Рад, мадам, что все получилось, как вы хотели.

— До свидания, мосье Пуаро, и огромное вам спасибо.

— Я ничего не сделал.

— А кто принес мне хорошие вести? Я ужасно вам благодарна. Правда.

— Вот так! — сказал мне Пуаро, когда мы вышли из номера. — Никого не видит, кроме себя. Ей даже не любопытно, почему письмо лорда Эджвера до нее не дошло! Вы сами видели, Гастингс, как у нее развито деловое чутье. Но интеллекта — ноль! Что ж, Господь Бог не даст всего разом.

— Разве что Эркюлю Пуаро… — ввернул я.

— Веселитесь, мой друг, веселитесь, — невозмутимо отозвался Пуаро, — а я, пока мы будем идти по набережной, приведу в порядок свои мысли.