Смерть - лучший учитель

Тень дошла до стены, легко развернулась и стала вновь мерить шагами комнату, казавшуюся для нее слишком тесной. Слуга Ватмаара продолжил сверлить нас острым, как рапира, взглядом. Актавиан же молча наблюдал за происходящим.

— И скорее всего, ни у кого из вас нет нужных качеств. Помните, нужны все три. О, я вижу вас насквозь! Кто-то жаждет власти, не отдавая себе в этом отчета, ибо пока юн. Но жаждет. Почему отец выбрал брата своим наследником? Ведь это я учусь в Академии, а не он! Почему родители не хотят принять дочь-архимага, я ведь только прославляю свой род в великих битвах?

— Ловлю камень в мой огород, — рассмеялась я и откинулась на спинку своего стула. С каждой минутой эта беседа все больше меня забавляла. Кажется, я поняла, куда он клонит. — Допустим, у любого есть обиды. Но важно лишь — затмевают ли они все вокруг?

— Еще как! — хрипло ответила тень, склонив набок голову.

— Это эмоции, а не действие. Разве нет?

Тень в мгновение оказалась прямо передо мной, но я лишь продолжила ухмыляться и смотреть в черный провал капюшона, неотрывно и твердо.

— Бесстрашие, граничащее с глупостью…

— Отнюдь. Мы сейчас в Академии, и я четко соизмеряю возможности и последствия. Или вы считаете, что буду так же разговаривать с вами, например, в Ватмааре, о демон?

Тень вновь рассмеялась и немного отодвинулась, отчего одежды плавно качнулись.

— Не обольщайся, детеныш. Ты — еще хуже, чем многие собравшиеся здесь. Страсти и эмоции рвут тебя на части, тот, кто научится ими управлять, получит тебя полностью. И твою душу.

— Сколько презрения, — пробормотала я, поморщившись. — А как насчет холодного разума? Мне казалось, что демоны рассудительные существа…

— Эмпатия — редкий дар, детеныш. Да, это может сработать… Даже интересно, — тень снова наклонилась ко мне, руки в черных перчатках легли на край стола, а на меня пахнуло чем-то резким и приторным. — Но одного прирученного вампира будет недостаточно, чтобы произвести на меня впечатление. Повторю приглашение Повелителя: «Приходи в Ватмаар и проверь свои силы».

Элька деликатно задала вопрос об источниках сил для демонов, и разговор перешел в другое русло. Я больше не вступала в перепалку с нашим гостем, а лишь погрузилась в размышления. Затем сделала несколько пометок в своей тетради и стала вслушиваться в чужие споры.

Глава 42

Ученики Академии всегда казались мне удивительным сборищем одиночеств, сверкающими и яркими стеклышками в витраже, наподобие тех, что украшали Летний Дворец Лидора. Бесспорно оригинальными, но все же независимыми. И как на окнах дворца, так и среди нас были видны слюдяные прожилки, что отделяли одного ученика от другого. Сплоченными группами держались лишь первокурсники и те, что пришли в стены Академии за деньги своих родителей. Остальные разбредались кто куда по старым переходам и коридорам, каждый в своих проблемах и делах, погруженный в собственные мысли и раздумья.

Чем ближе становился выпуск, тем больше нас одолевало ощущение надвигающихся проблем и сложного выбора дальнейшего пути. Атрас просиживал сутками в библиотеке, по-прежнему метаясь от света к тьме, то углубляясь в некромантию, то заваливая вопросами Актавиана. Его неотступно преследовало понимание, что нельзя усидеть на двух стульях. Что скоро, очень скоро он покинет Академию с дипломом Архимага, и ему придется решать — пойти по стопам матери или отца. Стать паладином и защищать Залы Света до последнего вздоха, а возможно, и взойти на престол. Или же покинуть суетный мир, возвести башню в терниях с видом на непроходимые леса и просто исследовать этот удивительный мир, проверяя себя и его на прочность.

Шинмер все реже улыбался, смиряясь с неизбежностью судьбы, с неотвратимым потоком, что нес его к черному провалу впереди. К войне, к победе или смерти, к мести за уничтоженный народ и порушенные жизни. «Одиночества» всегда все держат при себе. И лишь от Натаниэля, в один тихий летний вечер, я узнала — Император все-таки убил мать Шина. Он выпытал, что она принадлежит к числу лиохов, и по некоторым тихим разговорам, что донес до меня ветер, во время ночных вахт, выбор пыток заставлял поежиться даже самых хладнокровных. Полуночные часы поведали мне леденящие подробности этой страшной смерти, от которых я бы с радостью избавилась и забыла. Например, что в числе прочего, Император срезал с бедной женщины татуировки лиохов, тонкой вязью испещрявшие едва ли не все тело.

Шинмер, конечно же, узнал обо всем первым, но сила его духа в который раз поразила меня — я бы не смогла точно сказать, в какой из дней страшная весть добралась до него. Он ходил мрачнее обычного с момента моего возвращения в Академию, но все еще отзывался почти детской улыбкой на ехидные шутки Эльки и других Звездных, а его глаза по-прежнему горели жаждой жизни и новых знаний.

Я часто старалась составить ему компанию в предрассветных тренировках, что помогало и мне собраться с мыслями.