Смерть - лучший учитель

Костлявая женщина чуть не свалилась со своего насеста после моих слов, но видно к дерзости ей было не привыкать.

— Как это ужасно, — прогнусавила она. — Теперь понятно, почему ваш отец так обеспокоен. Кто же женится на распутной и невоспитанной принцессе! Какой позор! Какое оскорбление вы нанесли своей семье! Надеюсь, бастарда вы не привели?

— Я вам что, собака, чтобы «приводить» потомство? — в этот момент у меня совсем потемнело перед глазами от ярости. — И это вы сейчас наносите оскорбление моей семье и моему государству, которое за триста лет не смог завоевать даже Грязный Кормчий с восемью сотнями боевых кораблей! Я взрослая женщина, а не пятилетняя девчонка. К тому же, лидорианки хранят чистоту сердца и духа, а не трясутся над плотью, их не выдают замуж, они сами решают, с кем быть. В моем городе женщины воюют наравне с мужчинами. Я вижу, у нас разные представления о том, какое место занимает женщина в иерархии мира.

Я стояла, сжав челюсти, и молча смотрела на эту костлявую женщину, что посмела оскорбить не только меня, но и весь мой род.

— Вы все-таки не так безнадежны, — прогнусавила она. — Как вижу, вам нравится история. Вы умеете танцевать?

Дальше беседа протекала в таком же духе: я произносила гневные речи, обоснованно указывала на ошибки, но костлявая женщина, как позже выяснилось, Смотрительница словно и не слышала сути моих слов. Она лишь выхватывала какие-то обрывки, перевирала мои высказывания и принималась обсуждать отдельные детали, начисто игнорируя здравый смысл.

Под конец, мне стало казаться, что я тону в вязком болоте чужой глупости и ограниченности или вовсе говорю на другом, непонятном для этой особы языке. Наша беседа завершилась на том, что Смотрительница резко оборвала себя на полуслове и пристально посмотрела мне в глаза, своим цепким и холодным взглядом.

— В любом случае, ваш отец подписал необходимые бумаги, и вы теперь полностью под нашей ответственностью. Он разрешил применять к вам любые воспитательные меры, дабы мы привили вам добропорядочность, скромность и учтивость. И мы приложим все усилия к этому! Вы совершенно неблагодарный ребенок, который не ценит того, что ему дали родители и семья. Но мы это исправим!

«Меня что, продали в рабство?» — с ужасом подумала я и снова впала в странный ступор, даже не заметив, как меня отвели в жилую комнату, конфисковали все вещи и выдали серое чопорное платье.

Глава 3

Мне рассказали о распорядке дня, не оставляющем ни одной свободной минуты. Купание, завтрак, занятия, обед, снова уроки, ужин, подготовка к новому дню муштры и короткий сон в неуютной постели. Серые, безликие женщины забрали все мои наряды, оружие, украшения сложили в отдельный шкафчик и даже собирались отнять фамильную подвеску с гербом, но тут я уже была непреклонна. Дядя не разрешал снимать ее никогда, даже во время купания. После долгих боев и дискуссий мне удалось отстоять эту магическую реликвию. С тех пор это единственное, что напоминает мне о доме…

Я повторяла себе, что первый день самый черный и тяжелый, а дальше будет легче. Но когда я проснулась утром в незнакомой постели и увидела серый каменный потолок, я поняла, что ошиблась. С каждым днем будет только хуже…

Я жила словно в кошмарном сне. Мне не хватало воздуха. Серое платье кололось, узкий воротник мешал свободно дышать. Меня заставляли делать каждый день витиеватую прическу, от тяжести которой под вечер болела голова: все-таки волосы у меня были очень густые и длинные, до середины бедра.

Шел день за днем, унылой чередой исполнялись одни и те же обязанности, на занятиях меня учили, как принимать гостей в своем доме, на какие темы можно говорить с незнакомцами, что должна делать женщина, а что — нет. Никакой самостоятельности, никакой инициативы. Меня сковали установленными обычаями, тесным платьем, высокими стенами и тяжелыми воротами.

По ночам мне снился дом. Снились шумные праздники, фейерверки и турниры. Величественные горы, подернутые дымкой, сотни и тысячи милых и очаровательных уголков. Затерянный в проулках дворик с каменной лавкой и россыпью цветов в кадках, деревянный мостик через прозрачный ручей, белые лебеди, смешно подгребаюшие красными лапами и рассекающие озерную гладь. Теплое море, песчаные пляжи и разноцветные коралловые рифы. Звон хрустальных колоколов, отмеряющих время, шелест листвы, запах цветов… Даже через минуту после пробуждения я словно все еще чувствовала Лидор всем своим существом. Но стоило открыть глаза, как мой взгляд упирался в серый потолок, а тишина и бесцветье наваливались на меня тяжким грузом.

Я вставала, облачалась в тугой корсет, натягивала серые кружева, укладывала волосы. Словно воин, обряжающийся в доспехи перед страшной битвой. Шаг за шагом, действие за действием. И с каждым таким серым пробуждением на душе становилось все хуже, а сны о доме постепенно тускнели. Эти однообразные стены и коридоры словно въедались в меня, начав проникать даже в сновидения.