Я никак не ожидал, что будет организовано «заседание для обсуждения моего образа жизни», то есть что прибегнут к такому методу, чтобы облить меня грязью. Документ за № 19 — это для меня позор, срам, оскорбление и унижение.
(В документе№ 19, выпущенном ЦК КПК в 1987 г., перечислялись «некоторые серьезные ошибки в работе в сфере экономики», которые приписали Ху Лобану. 2 января Ху Яобан направил письмо Дэн Сяопину; 10 и 15 января на заседании по вопросу об образе жизни кадровых работников партии первого разряда в ЦК партии Ху Яобан представил два документа: «Моя самокритика» и «Моя позиция».) Многое из того, что в этом документе приписано мне, выдано за мои слова, говорил это не я. А кое-что — это вообще клевета. Например, пригласить три тысячи японцев предложило министерство иностранных дел. Речь шла о том, чтобы до конца 1989 г. приехали 10 000 человек; члены постоянного комитета политбюро ЦК КПК поставили знак, что прочитали и одобрили эти предложения; все были с этим согласны; я же дал санкцию на приезд лишь 3000 человек. Неужели же у генерального секретаря нет даже такой малости власти? (На заседании ячейки в комиссии советников ЦК КПК я также слышал нападки на Ху Яобана в этой связи.)Я все-таки проявлял осторожность. В прошлом о системе ухода на пенсию руководителей говорили и Дэн Сяопин и Чжао Цзыян. Я же не говорил. В то время мне представлялось, что это никак невозможно, поэтому я настаивал на системе двух линий. Ведь отправить человека на пенсию, на отдых — это означает нанести урон чувствам и моральному состоянию старых товарищей по партии.
Что же касается вопросов, связанных с Сянганом, то я вообще в прошлом не читал эти материалы, избегал вмешательства.