Смерть Мао Цзэдуна

Ху Яобан шел гораздо дальше не только своих коллег по руководству КПК, но и руководителей компартий в других странах, в том числе в СССР. Ху Яобан сделал самые глубокие выводы из уроков «культурной революции» в КНР.

Одним словом, Ху Яобан занял пост первого руководителя КПК не только потому, что он оказался приемлемой фигурой для Чэнь Юня, Дэн Сяопина, для группировок внутри партии, но и потому, что он как теоретик и мыслитель оказался впереди всех в КПК после смерти Мао Цзэдуна.

Представляется, что тогда, в первый момент после «культурной революции» и ухода Мао Цзэдуна, Дэн Сяопин, Чэнь Юнь были согласны с Ху Яобаном, шли за ним, принимая высказывавшиеся им идеи. В дальнейшем оказалось, что их политической смелости и мудрости хватило лишь на ограниченные шаги. Они отстали в своем мышлении. — Ю.Г.]

Что касается вопроса о «буржуазной либерализации», то перед 6-м пленумом ЦК КПК во время совещания в Бэйдайхэ Лу Динъи предложил опустить эту формулировку, исключить из текста документа, Вань Ли согласился с этим. Когда же этот вопрос обсуждался на самом пленуме, оба они по-прежнему настаивали на своем мнении. Я же лишь сказал, что хотелось бы найти устойчивый компромисс. В настоящее время все же лучше было бы оставить эту формулировку в тексте. А в будущем еще раз обдумать вопрос и тогда уже решать, оставлять ее или нет. В конечном счете все свалили на меня. А потом я был вынужден выступить с самокритикой.

Юаньюань сказала, что она неоднократно слышала, как Ху Яобан говорил, что в принципиальных вопросах у него не было ошибок. Юаньюань чувствовала, что он очень сильно переживает случившееся и страдает. Тогда она сказала ему: «Для нас все равно, являешься ли ты генеральным секретарем или не являешься, нам ближе всего твои высокие благородные человеческие качества. У тебя нет вины перед людьми и перед историей. В возрасте 14 лет ты вступил в союз коммунистической молодежи; тебе довелось пройти через столько битв внутри партии и через такие политические бури. Но ты по-прежнему сохранил открытую душу и сердце. А это самое дорогое у человека». Услышав эти слова, Ху Яобан засмеялся и сказал: «Это верно; Маркс тоже говорил об открытом сердце».

[Ху Яобан понимал, что внутри руководства КПК слишком много тех, кто не мог отказаться от того, что именовалось борьбой против «буржуазной либерализации». Ху Яобан считался с этим и предлагал временно сохранять формулировки такого рода, надеясь, что со временем все поймут их ненужность.

Это также означало, что главная идеологическая претензия к Ху Яобану заключалась в том, что он выступает за некие «свободы», которые в КПК считали «буржуазными». Ху Яобан полагал, что понятия свободы и свобод ни в коем случае нельзя характеризовать как принадлежность или собственность буржуазии. Свое мышление Ху Яобан также не считал буржуазным.