Смерть Мэйна

— Мэйн не приехал из Лос-Анджелеса на машине с приятелем, как он говорил своей жене. Он выехал в субботу ночным поездом и прибыл в Сан-Франциско на двенадцать часов раньше, чем появился дома.

Бруно Ганжен наклонил голову и захохотал:

— А ведь это прогресс! Прогресс! Правда?

— Возможно. Не помните ли вы, была эта Роз Рубери дома в воскресенье вечером... скажем, с одиннадцати до двенадцати?

— Помню. Была. Точно. В тот вечер моя женушка неважно себя чувствовала. В воскресенье она уходила рано утром, сказала, что поедет за город с друзьями, с кем не знаю. Вернулась в восемь вечера и пожаловалась на ужасную головную боль. Ее вид меня встревожил, и я часто наведывался к ней справлялся, как она себя чувствует.

Поэтому-то и знаю, что горничная была дома, во всяком случае до часу ночи.

— Полиция показывала вам носовой платок, который нашли вместе с бумажником Мэйна?

— Да. — Он поерзал на стуле; у него был вид ребенка, который таращится на рождественскую елку. — Платок моей жены.

Смех мешал ему говорить; он кивал головой, а его бородка, как метелка, подметала галстук.

— Может, она оставила платок, когда навещала супругу Мэйна?

— Это невозможно. Моя женушка не знакома с миссис Мэйн.

— Ну, а с Мэйном ваша жена знакома?

Он вновь захохотал, подметая бородкой галстук.

— И как близко? — продолжил я свой вопрос.

Он поднял подбитые ватой плечи почти до ушей.

— Не знаю, — сказал он радостно. — Но ведь я нанял детектива...

— Неужели? — Я посмотрел на него сердито. — Вы наняли меня, чтобы разобраться в убийстве и ограблении Мэйна вот и все. А если думаете, что я буду копаться в ваших семейных тайнах, то вы глупы, как сухой закон.

— Но почему же? Почему? взорвался он. Разве я не имею права знать? Не беспокойтесь ни скандала, ни развода не будет. Джеффри мертв значит, все в прошлом. Пока он был жив, я ничего не видел, и лишь теперь стал кое-что замечать. Для собственного удовлетворения, поверьте, только для этого, я хотел бы знать наверняка...

— Об этом не может быть и речи, — отрезал я. — Мне известно только то, что вы сказали. И не пытайтесь уговорить меня рыться в этих делах. А раз вы ничего предпринимать не собираетесь, не лучше ли вообще забыть все это?

— Нет, нет, дорогой мой! — В глазах Ганжена вновь появился радостный блеск. — Я еще не стар, но мне уже пятьдесят два года. Моей жене восемнадцать, и она настоящая красавица. Он захохотал. То, что случилось, может случиться снова. Разве не благоразумно сделать так, чтобы она была у меня на крючке? Ведь если муж располагает такой информацией, неужели жена не станет более послушной?

— Это ваше дело. — Я встал. — А я не хочу в это ввязываться.

— Ну, ну, не будем ссориться! — Он вскочил с места и схватил меня за руку. — Нет так нет! Но ведь остается криминальный аспект дела, то, чем вы занимались до сих пор. Вы ведь не бросите, правда?

— Ну, а если окажется, что ваша жена причастна к убийству Мэйна? Что тогда?

— Тогда, — он пожал плечами и развел руками, — этим будет заниматься суд.

— Ясно. Что ж, наш договор остается в силе, но лишь при условии, что вы не станете допытываться о том, что не связано с вашим «криминальным аспектом».

— Чудесно. И я понимаю, что в случае чего вы не можете исключить из дела мою жену.

Я кивнул. Он снова схватил меня за руку и похлопал по плечу. Я высвободился и вернулся в агентство.

Там меня ждала записка: просили позвонить Хэкену. Позвонил.

— Банки Даль никак не связан с делом Мэйна, — сообщил Хэкен. — Они с Беном-Кашлюном в тот вечер устроили попойку в заведении на Восемнадцатой улице. Были там с десяти, а в два ночи учинили дебош, и их вышвырнули. Это установлено точно.

Я поблагодарил Хэкена, позвонил в резиденцию Ганжена и спросил миссис Ганжен, сможет ли она меня принять, так как мне необходимо поговорить с ней.

— Вот как, — сказала она. — Пожалуй, это было ее излюбленное выражение.

Я поймал такси и отправился к ней с фотографиями Даля и Уилла, по пути продумывая, что буду врать жене своего клиента, чтобы получить необходимую информацию.

Метрах в ста пятидесяти от дома Ганжена стоял автомобиль Дика Фоли.

Худая горничная с землистым лицом отворила мне дверь и провела в гостиную на втором этаже. Когда я вошел, миссис Ганжен отложила «Солнце тоже восходит» и сигаретой, которую держала в руке, указала на стул. Одетая в оранжевое персидское платье, она сидела в обтянутом парчой кресле, заложив ногу на ногу, и как никогда была похожа на дорогую куклу.

Я рассматривал ее, закуривая сигарету и вспоминая предыдущие разговоры с ней и ее мужем. В конце концов я отказался от вранья, которое придумал по дороге.

— У вас служит горничная по имени Роз Рубери, — начал я. — Не хотелось бы, чтобы она слышала, о чем мы говорим.

— Хорошо. — В ее голосе не было ни намека на удивление. — Извините, я на минуту.

Она вышла из комнаты и вскоре вернулась. Села в кресло, поджав ноги.

— Ее здесь не будет, по меньшей мере, полчаса.

— Этого достаточно. Ваша Роз дружит с уголовником по фамилии Уилл.