Смерть меня не найдёт (СИ)

Моя родная тётя, та, что оставила мне квартиру и уехала в Хорватию за любовью всей своей жизни, обожала современные любовные романы, их после её отъезда остался целый шкаф. Иногда, особенно за завтраком, я брала наугад и читала — с того места, на котором книжка откроется. Очень часто героини этих книг "распробовали" физическую любовь в процессе, даже если пресловутый "процесс" начался с насилия и сопротивления. Мне эта идея не нравилась, но опыта подтвердить или опровергнуть "чудесную магию прикосновений и ласк" у меня не было. Вроде как телу должно это нравится.

Агнесса ничего не распробовала. Ей было противно.

И мне — находящейся в её теле, с головой окунувшейся в её болезненные, какие-то липкие воспоминания, было противно, до рвотного спазма, до судорог в горле.

Она запомнила всё, до мельчайших деталей — и теперь я не знала, как это забыть. Лирт целитель не был жесток, он не причинял ей боли намеренно и болью не наслаждался, но боль, безусловно была, — сухая, саднящая. Был запах его чужого, чужеродного тяжелого тела, потного после долгого трудового дня, такой кислый и пряный. Жесткие тёмные волоски в скрытых под одеждой местах. Слюни, торопливые поцелуи. Его вкус, неприятный, с горчинкой. Её руки, безвольно опущенные по бокам. И мучительно, бесконечно тянущееся время, киртаны на стене, пересчитанные на три декады раз.

И когда дверь вдруг распахнулась, резко, с оглушительным треском, а лирт целитель по-заячьи метнулся в угол, прикрываясь подушкой, комичный и омерзительный одновременно, Агнесса так и осталось лежать первую декаду мгновений, глядя на стену с бирюзовыми незатейливыми цветками, не чувствуя ни страха, ни облегчения, понимая только одно: всё это было зря.

И значит, нет смысла двигаться, вставать, что-то делать, оправдываться, прикрывать обнажённое и грязное тело, нет смысла ни в чем совершенно. Всё было зря, всё это было зря. Только когда такое знакомое, такое красивое лицо с правильными ровными чертами склонилось над ней, и она заглянула в карие с болотными крапинками глаза, Агнесса поняла, что бывает и хуже.

Конечно, бывает.

Глава 59.

Я поднялась с крыльца травяной лавки и по совместительству дома Агнессы и пошла по направлению к морю. Направление определяла интуитивно — и безошибочно.

Пусть я уже была на побережье, даже покаталась на кварках, как мечтала Агнесса, но мне отчего-то захотелось очутиться там снова — просто в память о ней.

"Не хорони её раньше времени, — сердито сказала себе. — Кто знает, может, она разгуливает сейчас по твоему городу, живёт в твоей квартире и в отличие от тебя бесконечно радуется свободе ото всех этих людей, каждый из которых любил её по-своему, но ни один не сделал счастливой?".

Воспоминаний становилось всё больше, а дней — всё меньше. Отчего-то казалось, что собственно фелинос и кража оного не оставили в душе Агнессы такой ощутимый след, как тот вечер, когда они встретились с Лиграном в доме утех. Судя по всему, Агнесса так и не узнала, что именно привело королевского следователя в местный бордель не раньше и не позже, а именно в самый неподходящий момент: то ли донос об употреблении запрещённых законом дурманящих веществ, то ли — те самые свидания "со своим товаром", поскольку жрицы продажной любви состояли на строгом королевском учёте, и встречи с нелегализованными дамами на территории домов утех категорически воспрещались по ряду причин, то ли что-то ещё, но судьба жестоко посмеялась над несчастной маленькой лавочницей. Лигран вошёл именно в ту комнату, где была она.

Голая, чувствующая себя бесконечно грязной, понимающая, что после такого целитель никогда к её дому не подойдёт и на полсотни декад шагов, Агнесса всё же заставила себя подняться. И хотя глаза следователя, который тут же отвернулся, выгнал всех забежавших за ним стражников, вытолкнул судорожно что-то причитающего целителя и бросил ей на кровать платье и шаль, остались совершенно бесстрастными, она, одеваясь, прикусила щёку, и только ржавый вкус крови во рту немного привёл её в чувство.

"Слишком много крови на сегодня", — подумала Агнесса с истерическим смешком, впрочем, не прорвавшимся сквозь плотно сомкнутые губы. Кровь матери на платье. Её собственная кровь. И если она хоть что-нибудь понимала в когда-то бедном студенте, а ныне королевском следователе Лигране, толика крови сладострастного целителя несомненно прольётся тоже, и не безболезненно для последнего.

Не сказав ни слова, она оделась и встала около кровати, неловко прикрыв одеялом постыдные пятна на простынях, мечтая только о том, чтобы остаться одной, вымыться и уснуть.

— Девку с волосами, как киртан, куда девать, лирт следователь? — крикнул кто-то за стенкой.

— Девушку отпустить, — холодно ответил Лигран. Голос он не повышал, но его услышали.

— Но…

— Отпустить.

Рассматривая пол под ногами, Агнесса прошла мимо Лиграна.

— Стой.

Остановилась, так же безжизненно, как заводная кукла. Лигран подошёл к ней и сунул в руку небольшой, но тяжелый мешочек.

Монеты.

— Иди.

И она спустилась по лестнице мимо стражников, сидящей на кожаной софе лирты Мелинды, и пошла к себе.