Смерть - мое ремесло

Я перешел улицу, вошел в ворота и поднялся по ступенькам. Я увидел знакомое грубое лицо и услышал:

- Вам чего?

Я остановился, огляделся - все было расплывчато и серо, как во сне - и ответил глухим голосом:

- Я хотел бы видеть отца Талера.

- Его больше нет здесь.

- Больше нет? - переспросил я.

- Нет.

Я сказал:

- Я его бывший ученик.

- Мне так и показалось. Постойте, вы не тот ли парнишка, который в шестнадцать лет ушел добровольцем на войну?

- Да, это я.

- В шестнадцать лет!

Наступило молчание. Все по-прежнему было серым и бесформенным. Лицо человека, казалось, парило надо мной, как воздушный шар. Меня снова обуял страх, я отвел глаза и сказал:

- Могу я войти посмотреть?

- Конечно. Ученики на занятиях.

Я поблагодарил его и вошел. Я миновал двор для младших, потом двор для средних и наконец добрался до нашего двора. Я пересек его по диагонали и увидел перед собой каменную скамью. Это была та самая скамья, на которую уложили Вернера.

Сделав крюк, чтобы обойти ее, я двинулся дальше, дошел до стены часовни, сделал полуоборот, приставил каблуки к стене и начал отсчитывать шаги.

Так я шагал довольно долго. И вдруг мне показалось, будто кто-то ласковый и сильный поднял меня на руки и стал баюкать.

Когда у нас оставалось всего несколько пфеннигов, Шрадер нашел наконец нам работу на маленьком заводе, где делали сейфы. Шрадера определили в покрасочный цех. Это давало ему право на пол-литра обезжиренного молока в день.

Я получил легкую работу. Я должен был молотком вгонять в петли стальной цилиндрический калибр, чтобы они свободно надевались на штыри; вогнать его, два раза слегка стукнуть сбоку, чтобы обеспечить зазор, и вынуть левой рукой - вот и все. Я клал на верстак четыре дверцы - одна на другую. Как только дверца бывала готова, я снимал ее и приставлял к стойке. Когда были готовы все четыре дверцы, я переставлял их к другой стойке, слева от сборщика, который их навешивал.

Дверцы были довольно тяжелые, и вначале я переносил их по одной. Но примерно через час, чтобы выиграть время, мастер приказал мне брать сразу по две дверцы. Я повиновался, и вот тут-то все и началось. Сборщик, пожилой рабочий по имени Карл, не поспевал за мной, так как, кроме навески дверец, ему приходилось еще ворочать тяжелые, громоздкие сейфы и грузить их на тележку для отправки в другой цех на покраску. Я опережал его - и около него образовался завал. Мастер заметил это и велел старому Карлу поторапливаться. Карл стал работать быстрее, но все равно продолжал отставать от меня и каждый раз, когда я приносил дверцы, шептал: "Помедленнее, парень, помедленнее!" Но как я мог работать медленнее, если мне приказали носить по две дверцы? В конце концов около старого Карла нагромоздилось столько дверец, что к нему снова подошел мастер и вторично, на этот раз более резко, сделал замечание. Карл стал работать еще быстрее, весь раскраснелся, вспотел, но все было тщетно. Гудок возвестил конец рабочего дня, а завал около него не уменьшился.

Я вымыл лицо и руки у умывальника в раздевалке. Старый Карл стоял рядом со мной. Это был высокий тощий пруссак, брюнет лет пятидесяти, с виду очень рассудительный. Он окликнул меня.

- Встретимся у выхода, мне надо с тобой поговорить.

Я кивнул головой, надел пальто, перевесил в проходной свой табель и вышел на улицу. Старый Карл был уже там. Он жестом подозвал меня. Я пошел за ним. Несколько минут мы шагали молча, затем он остановился и повернулся ко мне.

- Послушай, парень, я ничего против тебя не имею, но так продолжаться не может. Из-за тебя я в прорыве. - Он взглянул на меня и повторил: - Из-за тебя я в прорыве. А если я буду отставать, профсоюз не сможет вступиться за меня.

Я молчал, и он продолжал:

- Ты как будто ничего не понимаешь. Знаешь, что произойдет, если я буду отставать?

- Нет, не знаю.

- Сначала мне сделают замечание, затем оштрафуют и наконец... - он щелкнул пальцами, - выставят за ворота!

Он кончил. Помолчав, я сказал:

- Я тут ни при чем. Я только выполняю приказ мастера.

Он долго смотрел на меня.

- Ты впервые работаешь на заводе?

- Да.

- А до этого где ты был?

- В армии.

- Пошел добровольцем?

- Да.

Он покачал головой.

- Послушай, ты должен работать медленнее.

- Но как я могу работать медленнее, вы же сами видели...

- Во-первых, - оборвал меня старый Карл, - не говори мне "вы" - что это еще за манера! С товарищем, который был тут до тебя, все шло хорошо. Ему тоже приказали подносить сразу по две дверцы...

Он раскурил черную потрескавшуюся трубку.

- Ведь иногда тебе приходится подгонять петли под калибр, не правда ли? Сколько встречается таких петель, когда тебе бывает трудно вытащить калибр?

Я задумался.

- Одна на пятнадцать-двадцать петель.

- И тогда ты теряешь время?

- Теряю.

- Зато в другие петли твой калибр проходит и без молотка, как по маслу?

- Да.

- И тогда ты выигрываешь время?

- Выигрываю.

- Так. Послушай, парень. Завтра у тебя будут затруднения один раз на десять.

Я удивленно посмотрел на него, и он сказал:

- Ты что, не понимаешь?

Я неуверенно переспросил: