Смерть может танцевать 4

Лагерь, как лагерь, ничего особенного. Палатки, часовые на периметре, горят костры, которые при ночном зрении кажутся серыми. Некоторые всё ещё сидят возле огня, видимо травят байки на ночь. Армия действительно не подозревает о нашем присутствии.

Как глупо. Мне их даже жалко стало, но мы на войне и перед нами враг.

— Готовность зелёный, — бросил я в общую связь, а затем переключился только на своих, — Зачищаем всех, кто у костров и в дозоре. Лема, Тихий, ждите сигнала.

— Есть, — дважды услышал я от них и улыбнулся, Тихий во время боя прекрасно использовал короткие военные фразы, это он в мирное время выделываться любит.

Я навёл перекрестие прицела, которое как всегда прицировалось перед глазами, стоило взять в руки оружие, на грудь ближайшего дозорного и потянул спуск. Дождался, когда идущий позади человек попадёт на линию выстрела и выпустил пулю, которая накопила полный заряд энергии.

Получилось ровно так, как я хотел, оба воина рухнули как подкошенные и это полужило сигналом к началу атаки. Началась бойня.

Пока в лагере сообразили, что произошло нападение, почти всё пространство между палаток было расчищено. У моего отряда это заняло всего минуту. Теперь оставалось только выбивать тех, что начали выскакивать наружу, подчиняясь приказам командиров.

Воинов было слишком много, а их выучка порадовала глаз. Не смотря на смерть вокруг, они всё же смогли выстроиться и попытались прикрыться щитами. Вот только в нашем случае, это было равносильно массовому самоубийству, что и доказала Лема, после того, как получила от меня приказ, к началу атаки со стороны реки.

Усиленные выстрелы из винтовок, да ещё из воды, произвели просто колоссальный ущерб, выкашивая стройные ряды противника. Такие пули уносили сразу по пять-шесть жизней и армия дрогнула, поняв свою ошибку.

Офицеры всё ещё пытались удержать людей в строю, но я и мои бойцы быстро находили командующих, чтобы уложить их на землю с отверстием в груди, или голове. Лагерь превратился в человеческую свалку, воины пытались спрятаться от неизвестно откуда летящей смерти. Беготня, крики раненных, где-то на краю лагеря полыхнула палатка, приказы больше никто не отдавал и люди просто пытались спастись, любыми доступными способами.

Вскоре начали появляться первые беглецы и к бою подключился Тихий, окончательно захлопнув ловушку. Сегодня смерть соберёт здесь такую жатву, что место вполне можно будет называть проклятым. Нам даже сопротивления не оказали и это было самым страшным в этой бойне.

Спустя час всё было кончено, а из лагеря доносились страшные стоны умирающих и раненых людей. От этого многоголосого воя волосы поднимались дыбом, а по спине бежали ледяные капли пота.

Наши отряды, медленно, на полусогнутых ногах двинулся в лагерь. Только Лема со своими двумя десятками осталась прикрывать.

Земля вокруг была просто пропитана кровью, трупы лежали друг на друге, вперемешку, дополнял и без того ужасную картину жуткий вой и стоны, которые доносились со всех сторон.

По глазам своих бойцов я видел, что испытывают они тоже, что и я, но наша работа ещё не закончена.

Медленно двигаясь по лагерю мы принялись контролировать всех, кто подавал признаки жизни. На всех подряд, у нас просто пуль не хватит.

Может быть именно на это и был расчёт Дмитрия, но ведь и мы не дураки. Боеприпас с нами едет вполне достаточный для двух таких армий.

Пятьдесят тысяч человек сегодня погибли глупо и напрасно. Зачем? Что могло заставить умного человека, принять это решение? Я бы ещё понял, вооружи он их нормально, но луки, мечи, против винтовок? Да он просто отравил людей на смерть.

Но ведь должна же быть какая-то причина. Не бывает так, чтобы столько человек погибло напрасно, просто по желанию полководца.

Среди всего этого месива я увидел выжившего, он сидел прямо на земле между палаток, не был ранен, но полностью покрыт кровью и грязью. Когда поднёс пистолет к его лбу, он даже не посмотрел в мою сторону. Так и глядел в никуда, покачиваясь взад-вперёд, как механический болванчик. Выпустить пулю я так и не решился.

Моя профессия убийцы хорошо закалила нервы, но это… Такое было выше моего понимания. Сейчас я очень сильно жалел о своём решении. Может быть стоило вначале поговорить? Дать им шанс уйти, или сдаться?

Я помотал головой, отгоняя не нужные мысли. Наверняка сейчас всё моё войско деморализовано и скорее всего даже хуже меня самого. Вряд-ли они сейчас, прямо с ходу смогут продолжить атаку. Возможно расчёт был именно таким? Пробудить недоверие к своему предводителю? Ведь после такого многие бойцы станут воспринимать меня как кровожадного монстра. А может быть и нет?

Но это ещё больший бред. Без полной уверенности в осуществлении задуманного? Да ну, ни за что в жизни в это не поверю.

Паренька убить я не позволин ни себе ни другим бойцам, я вообще отдал приказ прекратить контроль. Как мне показалось, воины восприняли его с облегчением.