Смерть может танцевать 6

Проснулся я давно, но продолжал лежать, размышляя о всяком, вслушиваясь в тяжёлое дыхание соседей, как вдруг почувствовал чьё-то присутствие рядом. Резко открыл глаза и застал в нелепой позе чернокожего парня, который уставился на меня с нескрываемым испугом. Он моментально одёрнул руку, а судя по выражению лица, чувствовал себя довольно неловко.

— Ты… Вы просили разбудить, — сбивчиво промямлил он. — Вот…

— Спасибо, — сухо ответил я и поднялся с кровати.

Чернокожий вернулся на своё место, откуда с любопытством продолжил за мной наблюдать. Я же, не обращая на него особого внимания, принялся за разминку. Не зря говорят: «Привычка — вторая натура». Достаточно пропустить утреннюю тренировку и весь день меня не будет покидать ощущение незавершённого дела. Оно очень похоже на то, когда уходя из дома, проверяешь карманы, силясь сообразить: «А что же я забыл?» К тому же для меня тренировочный процесс уже давно стал неким обязательным ритуалом, как молитва перед приёмом пищи у истинно верующего.

Бой с тенью завершил ускорением, и едва смог удержаться от демонстрации новых способностей. Пришлось знатно себя контролировать во время заминки. Плавные движения тайцзи, ровное дыхание и внутренний покой, создали внутри колоссальный заряд. Я словно растворился в шуме дождя, ощущая каждую его каплю. Однако самоконтроль отработал на отлично, и посторонние люди остались без шоу. Хотя, с какой стороны посмотреть.

— Делать, что ли, не хер, — послышался голос из дальней части палатки, где с кровати тяжело поднялся один из бойцов нашего взвода. — Мне даже лежать тошно, а он скачет, как этот.

— Привычка, — пожал я плечами в ответ.

— Да я разве против? — усмехнулся тот. — Просто смотреть на тебя больно, будто ты голый на морозе стоишь, только, наоборот… Ой, в жопу, короче ты понял.

— Так не смотри, я же не принуждаю.

— Очень уж лихо у тебя получается, грех на такое не смотреть. Где так научился?

— В деревне, за козами наблюдал, — ответил я с ухмылкой на лице.

— П-хах! Никогда бы не подумал, что эти твари на такое способны. Ну не хочешь — не отвечай.

— Подъём! — полог в палатке откинулся и к нам заглянул мокрый насквозь дневальный. — Выходи строиться!

Его голова исчезла, а помещение тут же наполнилось шумом. Бойцы повскакивали с кроватей и в спешном темпе бросились одеваться. Не прошло и минуты, как люди гуськом потянулись под проливной дождь. Я не стал исключением, оделся, выскочил на улицу вместе со всеми и занял позицию в строю. Командиры взводов по очереди выкрикивали номера, которые нам присвоили при знакомстве, заодно докладывая об окончании построения. После чего нас всей гурьбой отправили на завтрак под большой навес.

Пока шла раздача, в лагере вновь произошли изменения. Я уже давно уловил мерный стук моторов, а вскоре появились и сами грузовики. Они медленно втягивались на территорию, оставляя за собой быстро наполнявшуюся грязной жижей колею. А следом за техникой, словно зомби, едва переставляя ноги, двигалась колонна пленных. Завсегдатаи лагеря тут же бросились суетиться вокруг людей, послышались резкие приказы, сопровождаемые оплеухами и пинками.

В первые мгновения всё это казалось бессмысленной суетой, слишком хаотично вели себя пленники. Они не привыкли к подобному отношению и никак не могли сообразить: что происходит. Зато военные чётко понимали, чего хотят и вскоре на территории лагеря начали образовываться несколько отдельно стоящих групп. В одну сгоняли детей и подростков, в другую лишь женщин, третья состояла из крепких мужиков, а вот четвёртая включала в себя всех юродивых, по мнению командования, конечно.

Но то, что стало происходить следом, напрочь отбило у меня аппетит, и я с огромным трудом заставил себя продолжить завтрак. Хотелось вмешаться, а ещё перебить всех и каждого, кто приложил к этому руку.

Людей, тех что оказались в стане юродивых, дружной толпой погнали куда-то в джунгли. А вскоре с той стороны прогремели автоматные очереди. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять происходящее. Их только что безжалостно расстреляли, всех, без исключения. Но даже не это было самым отвратительным. Наёмники, что участвовали в процессе, возвращались обратно, обмениваясь шутками и дико хохоча. Судя по всему, они обсуждали только что проделанную работу.

Я понимаю, для многих, кто участвовал, смерть перестаёт казаться чем-то ужасным. Мне и самому довольно сложно испортить настроение очередным покойником, даже если он будет наполовину истлевшим. Но такое… Терпеть подобное выше моих сил и, глядя на обалдевшие взгляды некоторых из соседей по столу, им это тоже не принесло удовольствия. Однако никто, в том числе и я, не стали высказываться, молча продолжили жевать, наверняка гоняя в голове мрачные мысли. Но были и те, кого ситуация улыбнула. На их лицах появилось выражение азартного, хищного оскала. Похоже, что в найм эти люди пошли не только ради заработка, убийство приносило им удовольствие и это тоже не ново.

— Приём пищи окончить, всем строиться! — раздался над лагерем мощный крик.