Смерть на двоих

В небольшом зале, за деревянным столом, уставленным кружками, среди горящих свечей пировала компания: с полдюжины мужчин самого разного вида и социального статуса – от зажиточного горожанина до нищего. Все они сидели рядом, как братья если не во Христе, то во дьяволе, кружки были полны, а глаза – темны, как и положено тем, кто видел смерть вблизи, и не просто видел, а поздоровался с ней за руку, почти обнялся. Рядом приткнулись две хмурые женщины. Они были растрепаны и грязны, словно их в этих самых платьях не раз валяли по полу, прямо тут, среди брошенных на пол костей и гуляющих тараканов. Трезвых в компании не было, ни одного. «Без приключений не обойтись», – подумал Ухо и оказался прав. Здоровенный детина в рубахе мастерового и кожаных штанах вразвалочку подошел к нему, разглядывая сощуренными глазами. Его борода воинственно топорщилась. В руках он держал две кружки. Ухо немедленно вспомнились наставления отца Урбино, пережившего холеру в Месине: «Не есть, не пить, не курить в очаге заражения…» Но детина уже подошел вплотную, и видно было, что между любовью и ненавистью у него в этом состоянии даже не шаг, а всего лишь поворот головы.

– Заходи, гость. Выпей за здравие Королевы Холеры, – пробасил он.

– Благодарю, но я очень тороплюсь, – попытался отвертеться Ухо.

– Куда это ты торопишься? – озадачился детина. – Ты, верно, не понял: здесь заканчиваются все дороги. Я тоже торопился. В Бри. Меня там невеста ждет, и стол свадебный уже накрыт. Бедная Сара, придется ей надеть черное вперед белого… – И неожиданно крупный мужчина всхлипнул, как обиженный малыш.

– Сочувствую, – буркнул Ухо без всякого сочувствия. История невезучего жениха его ни капли не разжалобила, и он постарался аккуратно обогнуть его вместе с кружками. Тот, видно, заподозрил неладное и сощурился еще больше.

– Брезгуешь? Рабочим человеком брезгуешь?

Дальше все было известно наперед: сейчас с ним попытаются затеять драку, если уж напоить не вышло, и ввосьмером на одного (вряд ли девицы останутся в стороне, не то воспитание) раскатают по деревянному полу в русский блин.

Хвала Господу, Ухо не был францисканцем и не давал обета любить ближнего, даже если тот пьян и агрессивен, как ландскнехт.

Коротко, почти без замаха, он сунул кулак под ребра мастерового. Тот хлопнул глазами и осел на пол, хватая воздух ртом, как вытащенная из воды рыба. Пойло, естественно, разлилось.

Звук послужил сигналом для пьяной компании. Они побросали свои занятия и, словно по команде, обернулись к Уху. Среди этих ребят тоже не было францисканцев.

Ухо перескочил через детину и взлетел по лестнице на шесть ступеней. Обеспечив себе обзор и простор, он вытащил из-под плаща шпагу и пистолет. Пистолет зажал в левой.

– Первому, кто сунется, свинец в голову, остальным – сталь в живот, – объявил Ухо.

– Да ты чего, мужик, – искренне удивился предводитель этой компании, судя по одежде – купец, – мы же от чистого сердца!

– Я тоже, – коротко отозвался Ухо.

– Да ты кто, такой шустрый? – вполне добродушно поинтересовался купец.

– Князь Лоренцо да Манчина, – бросил Ухо просто из любопытства, чтобы посмотреть, что будет.

Титул не произвел впечатления. Подумаешь, князь. Да хоть епископ, кого это тут волнует? А вот имя…

– Итальянец?! Да еще из Манчины, – купец аж привстал, – каким ветром тебя сюда занесло, князь?

– Попутным, – буркнул Ухо, пряча пистолет, но шпагу на всякий случай держа на виду, – а что?

– Да что с того, что он итальянец, да еще из этой, как его… Мантуи? – переспросил купца его товарищ по столу.

– Этот парень должен знать о холере все, – догадался самый молодой из них, подмастерье или студент, – десять лет назад они мерли от нее как мухи. Но потом все-таки как-то остановили заразу.

Шестнадцать пар глаз уставились на Ухо с неясной пока надеждой.

– Что делать-то надо? – оформил вопрос купец.

– Молиться, – буркнул Ухо, пряча и шпагу, – а еще – руки мыть как можно чаще. И все остальное тоже мыть. Кипяченой водой.

Первая дверь оказалась заперта снаружи. Вторая – выбита. На полу валялись какие-то вещи, пахло кислым вином. Третья дверь тоже была заперта, но изнутри. На нетерпеливый стук Уха отозвался голос… и этот голос был знаком ему! Еще как знаком.

– Открой, это я, – крикнул он.

Скрипнул дверной засов.

С замершим сердцем Ухо шагнул в полутемную комнату, в которой стоял плотный запах горящего ладана. И немедленно остановился. Тонкая рука Джованны загородила ему путь, выставив между собой и Лоренцо плошку с горящими травами. Ухо с тревогой вгляделся в лицо женщины и облегченно перевел дух. Оно было худым, но не желтым. Ни малейших следов болезни.

– Тебе нельзя здесь быть, – проговорила Джованна. В ее глазах стояли слезы и страх, но сквозь них, словно солнце сквозь плотные облака, сияла улыбка.

– Я уже здесь, – просто сказал Ухо и отвел огненную преграду между собой и женщиной.

Она быстро замотала головой, пытаясь отстраниться:

– Нет, нет, – разобрал Ухо, – не подходи близко. Возможно, я уже заражена…

– Боишься? – прямо спросил он. Джованна кивнула. От мэтра у нее секретов не было.

Ухо мягко улыбнулся.