Смерть на фуникулере

Эта версия казалась весьма неплохой с психологической точки зрения, но я спрашивал себя, какими возможностями располагала дочка миссис Робинсон? Мэри не человек, который что-то планирует, который чудом может достать откуда-то яд, чтобы потом, улучив момент, воспользоваться им. Мэри – юная и во многом наивная девушка. Максимум, что она могла натворить, так это схватить с полки духи или, скажем, какую-нибудь краску для шляпок и вылить её в кофе. Духи бы не сильно навредили, а краска убила бы на месте. А хитроумных ядов в номере не имелось, каждый из членов семьи мне говорил, что Тамара Робинсон не принимала каких-то серьёзных лекарств, кроме простых таблеток от давления.

Нет, Мэри ничего не добавляла в кофе, потому что не смогла бы найти что-нибудь подходящее.

И всё-таки кофе… Этот психологический приём миссис Робинсон. Я и не думал отказываться от этой мысли, я знал, что она важна, потому как психологически Тамара Робинсон была очень интересно организована. Что же означал её кофе? Почему он не выходил из моих размышлений?

Внезапно вчера, разговаривая со швейцаром Матеем, я вспомнил… вспомнил деталь, о которую мысленно споткнулся, когда читал рукопись мисс Бёрч. Понимаете, у меня прекрасная память. Я помню каждое слово, сказанное каждым из вас во время наших бесед. Но вот я читаю текст мисс Вероники Бёрч, и что-то не сходится. Какая-то пустячная мелочь, которая не относится и не может ни при каких обстоятельствах относиться к этому делу, к миссис Робинсон, к её семье, вообще к чему-либо. Но мелочь эта присутствует, и я обратил на неё внимание.

В рукописи миссис Палмер сообщает мисс Бёрч, что её подруга миссис Патридж нагадала ей вторичную дисменорею – недуг, которым и в самом деле обзавелась миссис Палмер некоторое время спустя. Но когда миссис Палмер помянула свою подругу миссис Патридж в разговоре со мной, то сказала, что та нагадала ей язву. Вы понимаете, в чём состоит диссонанс? Миссис Палмер – женщина эффекта, у неё всегда лучшие пироги, лучшие места для отдыха и лучшие болезни. Так почему же она так эффектно бросает мисс Бёрч мучительную вторичную дисменорею, а мне подкидывает слабенькую язву?

Это не вяжется с психологией такой женщины, как Софи Палмер. Она не стала бы прятать столь впечатляющую подробность просто так. Тут что-то кроется.

Сперва я вроде бы нашёл этому объяснение. Я подумал, что, возможно, у миссис Палмер всё-таки есть границы и что ей просто было бы неловко делиться с двадцатилетним мужчиной проблемами интимного свойства. Мисс Бёрч – женщина, другое дело. Но затем я вспомнил, что миссис Палмер приходила на ресепшен, чтобы рассказать троим мужчинам, включая двадцатилетнего Матея, о своей диарее. Она американка, и ей не стыдно за свой организм, возвестила она тогда. Значит, по идее, она бы ни за что не упустила возможности поделиться и со мной своими гордыми болячками. Но она не стала этого делать.

Тогда я принялся перебирать каждое слово из нашего с ней разговора. И обнаружил, что ещё в самом начале беседы сообщил ей, что моя основная специальность – биология. Я сказал это, чтобы она снизошла до меня и согласилась помочь в вопросах психологии, в которых я, согласно моему же признанию, плохо разбираюсь.

Мог ли тот факт, что я являюсь биологом, повлиять на выбор болезни, о которой она решила мне сообщить?

Я поспешил в аптеку, где поинтересовался у фармацевта, чем обычно лечат вторичную дисменорею. Она назвала несколько способов, один из которых подходил к моей гипотезе по всем параметрам. При вторичной дисменорее, сказала она, иногда в качестве обезболивающего прописывают в гомеопатических дозах аконитин, а это яд нервно-паралитического действия. Не будучи дипломированным биологом, я всё же знаю, что аконитин получают из растения под названием борец. И миссис Палмер это знала. И решила, что раз я разбираюсь в растениях, то, вполне возможно, знаю о ядах, добываемых из них, и о том, что эти яды лечат. В конце концов, она ведь «разоблачила» меня, как начинающего секретного агента, проходящего стажировку в горах Югославии. Такой точно разбирается в ядах.

Я назвался биологом, чтобы купить внимание миссис Палмер, а оказалось, что приобрёл таким образом единственную улику, открывшую мне совершенно новый взгляд на это дело…

– Погодите, – встряла Жоржетта, не вытерпев, – вы хотите сказать…

И она тут же смолкла, впервые за долгое время не в состоянии закончить мысль.

Карлсен кивнул.

– Мэри выскакивает из номера родителей, оставляя дверь открытой. Миссис Робинсон видит идущую по коридору миссис Палмер и сообщает, что хотела бы обсудить с ней один крайне волнующий её вопрос. Когда тема разговора становится ясна, миссис Палмер говорит, что только отнесёт вещи из химчистки в номер и тотчас вернётся. В номере она берёт пузырёк с лекарством, содержащим аконитин, возвращается и при удобном случае добавляет значительную дозу лекарства в кофе Тамары.