Смерть на каникулах

– Вы правы, – согласился Митчелл, – хотя в суде у нас могли бы возникнуть трудности. Этот подросток, Билли Олдфилд, вряд ли был бы лучшим в мире свидетелем, даже если бы ему разрешили давать показания. Нам бы пришлось опираться на его информацию о мистере Скофилде и машине Дьюхарста, но он проглядел режиссера, идущего по дороге, как раз перед появлением Скофилда.

– Так как раз это ему легко было пропустить, – ответил Дэвид. – Он пришел посмотреть на актерские костюмы, а тут по дороге шел обычный человек в обычной одежде, ему это неинтересно. Скофилда он заметил только потому, что тот явно нервничал. Когда Дьюхарст сунул булаву в бочку, Билли скорее всего был в огороде.

– А как вы узнали, что автомобиль, который Билли видел стоявшим на дороге, принадлежал Дьюхарсту? – спросил инспектора мистер Ридсдейл.

– Никак, я этого не знал. Субботний дождь смыл все следы. Мы об этой машине ничего не слышали до воскресенья. Но в любом случае сомневаюсь, что следы шин могли бы нам что-то дать. На этой задней аллее тормозило много машин, они разгонялись и разворачивались, так что следы оказались бы сильно перемешаны и вряд ли могли быть идентифицированы. А сегодня утром, до нашего собрания, я узнал, что шины у Дьюхарста были стерты до гладкости, все четыре. Однако я предположил, что в ночь убийства это должна была быть его машина, сблефовал – и выиграл.

– Вы превзошли самого себя, – признал Дэвид.

Инспектор скромно потупился.

– Это не мой стиль – вот так пускать пыль в глаза. Но у меня не имелось хороших улик. Я был в неведении, пока док не объяснил мне эту штуку насчет отложенной компрессии. До того я никого не мог подозревать всерьез, поскольку хотя и предполагал, что режиссер возвратился через задние ворота, но в то время, когда – по нашему предположению – совершилось убийство, снаружи болтались только Лемминг и Гэш, а я их не подозревал.

– Спасибо, – вежливо сказал Джордж Лемминг. – Должен признать, вы мне потрепали нервы, когда начали вешать на меня это дело.

– Простите, старина, – добродушно произнес инспектор. – Но мне надо было заставить Дьюхарста проговориться насчет времени убийства. Я понимал, что он бросится вас выгораживать, если будет чувствовать себя в безопасности. Вы для него самый ценный человек в труппе, и он, разумеется, знал, что вы невиновны. Наверняка он взбесился, обнаружив, что Фентон после полученного удара все же играл на сцене. Если бы он сообразил это раньше и держал язык за зубами, нам куда труднее было бы обвинить в убийстве его, а не Гэша, хотя кражи мы на него могли бы повесить. Поговорив с ним в субботу, я понял, что у него сложилось впечатление, будто все это случилось раньше, но я не связал все воедино, пока мы не изменили время преступления. Повезло, что вы в субботу не проболтались.

– Не просто повезло, – скромно заметил Лемминг. – Видите ли, я некоторое время уже подозревал, что вор – он.

– Ну, прах меня побери! – ахнул инспектор.

– У меня были те же мысли насчет Бассета, что и у вас, – продолжил помощник режиссера, – и действительно, это Лайонел первым заговорил о кражах в другой труппе. Кстати, насчет его игры вы не правы. Нет такого понятия – «естественная игра». Это ошибка, частая среди публики. Внешность Бассета помогала его выступлению, но это единственное, что оставалось естественным, а остальное – не очень хорошая техника. Боюсь, он всегда был неуклюж. Слышали бы вы, как он грохотал, стараясь тайно удрать. Мертвого мог бы разбудить, хотя, должен сказать, ребята все же не проснулись. Но вернемся к кражам в той труппе. Дьюхарст вполне был готов согласиться с виновностью Лайонела, но хотел избежать такого поворота, при котором ему бы пришлось прекратить собственную деятельность, и потому настаивал на поимке с поличным, зная, что у нас никогда это не получится.

– А мои медали он взял, видимо, когда я выписывал ему чек, – вдруг сказал Чарльз Ридсдейл. – Я с ним говорил здесь, потом пошел в кабинет выписывать чек. Какая дерзость!

– Хорошо, что ваша дочь заметила их пропажу, – заметил Митчелл, – потому что это сузило круг подозреваемых до него и Фентона: из труппы только они двое побывали в этой части колледжа до представления. К сожалению, мы не имели этой информации, пока мистер Крэнстон вчера о ней не вспомнил.

– Теперь я припоминаю, – вставила Джудит, – что Бренда пыталась мне что-то сказать насчет медалей. Но все это было как-то перепутано с часами мистера Крэнстона, и, боюсь, я не старалась разобраться.

– Один из родительских грехов, – сказала Джилл, – не выслушивать детей внимательно.

– Я кого угодно могу вежливо выслушать, – ответил Дэвид, – но это еще не значит, что слышу рассказанное.

– Если бы я слушал все, что говорят ученики, – добавил Чарльз, – то оглох бы или сошел с ума. А скорее и то, и другое.

– Я знаю, – настаивала Джилл. – Это как искать янтарь на морском берегу. Но если бы инспектор с Чарльзом не внушили детям страх божий, булаву обнаружили бы на сутки раньше.