Смерть на кончике хвоста

На самом дне багажника лежало скрюченное тело мужчины лет сорока пяти – телефонное наитие и здесь не подвело его. Из одежды на мужчине были только брюки и носки. Половина черепа с воронкой на месте правого глаза была залита почерневшей, спекшейся кровью.

– Что скажешь? – поинтересовался Леля у эксперта.

– Что тут говорить? Вскрытие покажет. Убит явно в другом месте и перенесен в багажник много позже.

– Ну, тут и ребенок сообразит, – разочарованно прогундосил Леля.

– Выбит глаз, но выходного отверстия нет. Пуля все еще в голове, – попытался реабилитироваться Курбский. – Смерть наступила мгновенно.

– Это хорошо.

Из всех возможных видов смертей Леля предпочитал именно этот, идущий под грифом «наступила мгновенно». Это означало, что жертва не мучилась.

– Документов, естественно, никаких.

– Только на машину, – включился в разговор Саня Гусалов.

– Отлично, – Леля даже не ожидал такой удачи. – И кто хозяин? Установили?

– Ты огорчишься.

– Неужели?

– По документам «Ниссан» принадлежит Радзивиллу Герману Юлиановичу. Тело тоже принадлежит ему. Прошу любить и жаловать, – Гусалов растянул губы в добродушной улыбке. – Так что нас ждут черные дни.

– Значит, Радзивилл… – Леля пожевал губами и снова – теперь уже надолго – сунул голову в багажник. – Тот самый?

– Тот самый, – с готовностью подтвердил Курбский.

– Вот он какой, Радзивилл. Плакали наши денежки, а?

– Ты у меня спрашиваешь или у него? – схохмил обладатель самого черного в управлении юмора Саня Гусалов.

– В любом случае он нам теперь ничего не скажет.

И Леля с жадным, почти мальчишеским любопытством оглядел мощный торс покойника. Это тело готовилось жить долго. Сразу было видно, что Радзивилл следил за собой и изгонял малейший намек на жир, как изгоняют торгующих из храма.

– Качался, как думаешь? – спросил Леля у Гусалова.

– Ну, то, что тренажерные залы посещал, – как два пальца об асфальт. А что касается всего остального, как говорит наш уважаемый эксперт, вскрытие покажет…

Но и без вскрытия Леля уже знал, что ему подсунули дрянное, тухлое и катастрофически бесперспективное дело. И с минуты на минуту на Долгоозерной высадится десант нахальных телевизионщиков. Они, как мухи, обсядут несчастную тушку Радзивилла, несчастного Лелю, несчастного Саню Гусалова, несчастных сотрудников ГИБДД и несчастный новехонький «Ниссан». Самыми счастливыми в этой ситуации выглядели два задержанных преступника, скрытые от посторонних глаз в «рафике». Что и говорить, не каждый день в городе убивают таких людей.

Герман Радзивилл был управляющим одним из самых влиятельных в городе коммерческих банков – «Ирбис». Статус коммерческого не мешал «Ирбису» прокачивать бюджетные деньги и иметь договоренности о финансировании нескольких крупных проектов. Умница Радзивилл был удачливым финансистом и поставил дело с размахом. Поговаривали даже, что он сам, через подставных людей и подставные структуры, играет на бирже и время от времени легонько потряхивает рынок – только для того, чтобы не дать крови застояться. А кишкам – не вывалиться. И ФСБ, и милиция, и налоговики ходили вокруг «Ирбиса» кругами, но Радзивилл только посмеивался над тщетой их усилий. Его последним и весьма неожиданным ходом было заключение договора с правоохранительными органами о страховании оперативников и сотрудников прокуратуры. Инициатором этого дивного начинания выступил сам Радзивилл, и под крылом «Ирбиса» тотчас же возникла маленькая, но с большим будущим страховая компания.

И вот теперь задубевший банкир Герман Радзивилл, скрючившись, лежит перед ним, Леонидом Лелей. И никакой страховки старшему следователю Леле не видать, даже если сейчас на него упадет метеорит, а на весь оперативный состав – тьма египетская.

– Тухляк, – еще раз произнес Леля.

– Да ладно тебе… – Саня понизил голос и сочувственно похлопал коллегу по плечу. – Обыкновенная за-казуха – и концы в воду… Ну, намылят тебе холку… Так только, для профилактики, ведь все всё понимают. Это же не инвалида за бутылку порешить… Банкир. Властитель денег, дум и сердец…

Леля еще раз взглянул на простреленную голову Радзивилла и цокнул языком.

– Обыкновенная заказуха, ты хочешь сказать? Тогда почему он в багажнике?

– Не знаю. Может, исполнители были большими оригиналами… Импровизировали на ходу. Ты у них сам спроси…

– Ладно, пойду разберусь… с большими оригиналами.

…Большие оригиналы оказались затравленными молодыми людьми, находившимися к тому же в полуобморочном состоянии. Андрей Маклак и Вениамин Рябоконь, если верить их зачуханным паспортам. Оба уроженцы Ленинграда, двадцати одного и двадцати трех лет. Кроме того, от Маклака и Рябоконя за версту тянуло водочным перегаром, чего душа старшего следователя Лели, лишенная какой бы то ни было самогонной перспективы, снести не могла.

– Ну что, пацаны, – задушевно начал он, – вляпались вы по самые помидоры.

Маклак судорожно дернул кадыком, а Рябоконь заплакал. Час от часу не легче.

– Хоть знаете, кого замочили?..