Смерть на кончике хвоста

Наталья покрасилась только раз в жизни, в щадящий каштановый. Нельзя сказать, чтобы этот цвет особенно ей шел, но ощущение новизны запомнилось. Вот и теперь, глядя на дорогую краску, она вдруг подумала: почему бы не повторить это ощущение? Почему бы не пойти на поводу у этой стильной надменной квартиры, почему бы не удивить Нинон завтра в шесть…

Почему бы и нет?..

На рукотворные превращения ушло добрых полтора часа. За это время Наталья допила мартини, покормила Туму и два раза прослушала компакт-диск "Эдуард Артемьев. Музыка к кинофильмам. «Солярис». «Сталкер». «Зеркало». И изучила всю косметику в будуарчике у кровати.

Нинон упала бы в обморок. Вся эта груда тяжелого женского вооружения потянула бы на тысячу долларов, не меньше. Сплошная Франция, никаких «made in China», никаких инсинуаций парфюмерного комбината «Невская заря». Возле полки с косметикой Наталья несколько раз успела умереть и возродиться — уже в новом качестве, со светлыми, отливающими платиной волосами.

— Ну, как тебе? — спросила она у вертящейся тут же доберманихи. — По-моему, неплохо. Тума раскрыла пасть и зевнула.

— Ты права. Пора спать….

8 февраля

Леля

Вот уже битый час старший следователь Леля и Саня Гусалов торчали у патологоанатома Скориченко. Патологоанатом и оперативник сосали пиво, Леля же ограничился скромным джин-тоником. Прямо перед ними, на холодном прозекторском столе, лежало тело всемогущего банкира Германа Радзивилла. Если верить Скориченко, смерть Радзивилла наступила около четырех суток назад в результате проникающего ранения в глазное яблоко, нанесенного острым предметом. Предмет, пробив все на своем пути, вошел в мозг. Дать более развернутую характеристику острому предмету Скориченко не решился.

— Значит, не пуля? — в который раз безнадежно спросил эксперта Леля. — А что тогда?

— Возможно, стилет. Возможно, специально заточенное шило. Возможно, что-то еще. С таким способом убийства, если честно, я сталкиваюсь впервые. Чертовщина какая-то…

Невозмутимый Скориченко только озвучил Лели-ны мысли. Всем им было бы куда спокойнее, если бы все ограничилось нападением возле офиса и контрольным выстрелом в голову.

— Ну-с, а что скажете о внутренностях покойного, доктор?

— Да что тут говорить? За несколько часов до смерти потерпевший плотно поел. В желудке — непереваренные остатки пищи…

— Какой именно? — вклинился Саня Гусалов.

— Вам подать меню, господа?

— Не мешало бы. — Гусалов обожал поболтать на гастрономические темы. — По меню установим ресторан. И привлечем шеф-повара как заказчика. И главного фигуранта по делу.

— Не стоит, — оборвал Гусалова Леля. — Любимый ресторан Радзивилла мы уже установили. «Дикие гуси». Повар вне подозрений. Радзивилл действительно ужинал там вечером третьего февраля. Около двадцати часов. С дамой. Шикарная блондинка, по утверждению ресторанной обслуги.

— А жене надудел, что срочные дела в конторе. — Гусалов подмигнул следователю и повел подбородком в сторону трупа. — Видишь, что бывает с людьми, которые обманывают супругу. Учти это, когда будешь жениться, Петрович!

— Учту.

— А куда, интересно, смотрела охрана?

— Телохранитель был отпущен. Более того, в аэропорт утром четвертого Радзивилл тоже собирался отправиться без сопровождения.

— Ну и охраннички пошли! — Старый поклонник фильма «Телохранитель», Саня Гусалов удивленно поднял брови. — У семи нянек дитя без глазу…

На секунду он замолк, ощупал взглядом лицо мертвого Радзивилла и расхохотался:

— Вы уж простите за каламбур, товарищи. А личность дамы установлена?

— Нет. Какая уж тут личность, если Радзивилл менял женщин, как перчатки… И предпочитал блондинок.

— Ну, это не криминал. У меня, например, перчатки уже пять лет. А «джентльмены предпочитают блондинок», это и ежу понятно.

Леля пропустил ехидное замечание Гусалова мимо ушей.

— Ежу понятно, а мне непонятно. Зачем Радзивилл отпустил охрану? Решил ехать в аэропорт сам, без почетного эскорта?

— Может, хотел с блондинкой напоследок покувыркаться, — высказал предположение Саня. — На разделочном столе, среди омаров и брюквы под соусом?

— И она была не первая, кто посещал с ним этот ресторан. Метрдотель намекнул мне, что число радзивилловских гейш перевалило за два десятка.

— Интересно, куда только жена смотрела? — заметил патологоанатом Скориченко.

С женой Радзивилла, Эммой Александровной, Леля расстался два часа назад, и вспоминать об этой встрече ему не хотелось. Во-первых, Эмма Александровна была жгучей брюнеткой с едва заметными, но вполне оформившимися кавалерийскими усиками. Во-вторых, приехала она не одна, а в сопровождении ручной игуаны и такого же ручного молодого человека, личного шофера и психоаналитика в первом приближении. А Леля терпеть не мог ни ящериц, ни гуттаперчевых мальчиков при состоятельных дамах.

Эмма Александровна холодно опознала мужа и так же холодно спросила, когда она сможет забрать тело.

— Вы, я смотрю, не особенно переживаете, — не удержался от замечания Леля.