Смерть на кончике хвоста

— Я не могу бросить собаку.

— Хорошо, — Нинон прижала руки к груди. — Хорошо. Пусть хоть кто-то из нас будет умнее. Тащи сюда свою собаку.

Замечательный выход. Нужно сказать об этом Воронову: пусть введет в ткань повествования лучшую подругу — наперсницу и дуэнью. С такими же мягкими, как у Нинон, хлебобулочными грудями.

— Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что, если это единственная причина, по которой ты упорно не желаешь отказаться от этой проклятой квартиры, тащи ее сюда!

— А что скажет Владик?

— А при чем здесь Владик? Если уж я бывшего муженька здесь поселила, с его вонючими носками и вонючим одеколоном, то собака особо воздух не испортит.

— Я подумаю. Это, конечно, очень любезно с твоей стороны. Но у собаки может быть стресс.

— Ты бы лучше о себе позаботилась.

— Я забочусь.

— Я вижу. Где ты его подцепила?

— Он все время названивал, — честно призналась Наталья. — А потом назначил встречу в кабаке.

— Кому? Тебе, что ли?

— Ей. Но поскольку она так и не появилась…

— То на встречу поплелась ты.

— Мне хотелось увидеть его. Не чужой ведь человек. — Рассказ о манипуляциях с записной книжкой Наталья решила опустить: детективам Нинон предпочитала любовные романы, а сложные ходы, если это не касалось мужчин, утомляли ее.

— А как ты объяснила свое присутствие?

— Никак. Сделала вид, что я — случайный посетитель.

— Ну и?

— Мы переспали. Вот и все. Мне понравилось.

— Ты будешь гореть в аду.

— Может быть…

— Если этот кекс тебя при жизни не зажарит. Как, кстати, его зовут?

— Денис.

— Я не поняла. Он что, подбивал к тебе клинья?

— В общем, да, — призналась Наталья.

— Хорош. Безутешный молодой человек, ничего не скажешь. А что, если он сам в этом замешан?

— В чем?

— В убийстве. Ведь хозяйка квартиры пропала, и это объективный факт, от которого ты не можешь отмахнуться. Хозяйка пропала, а ее нового любовника нашли убитым, если я правильно понимаю ситуацию…

Наталья сжала виски пальцами: а что, если Нинон права и респектабельный сотрудник компьютерной студии имеет самое непосредственное отношение к исчезновению Дарьи Литвиновой? Все преступления питает страсть: к кому-либо или к чему-либо. А у Дениса поводов более чем достаточно…

— Не говори чуши. Он милейший парень.

— Ты, конечно, извини, но у тебя вместо мозгов гигиенические прокладки. Привози собаку и выметайся оттуда. Пока не поздно. Учти, если с тобой что-нибудь случится, я даже на опознание не приеду.

— Ну, положим, на опознание ты приедешь. Никуда не денешься. Ладно, поговорили. Я пойду.

— А чай?

— Передумала. Я просто хотела сказать… Мне было очень хорошо сегодня ночью. Нинон грустно улыбнулась.

— Именно это меня и пугает, девочка моя. Именно это меня и пугает. Ты крадешь все, что под руку попадется. Ты воровка, Наталья. Клептоманка, ей-богу!

— Как ты думаешь, Нинон, как быстро можно забыть старую любовь? — спросила Наталья. Неужели она надеется на продолжение отношений с Денисом?

— А как быстро ты забыла Джаву? Не нужно жить чужой жизнью, Наташка… Так можно и на чужую смерть наступить. Нечаянно…

Нинон застыла посреди кухни, а потом метнулась к столу и что-то быстро записала на листке отрывного календаря.

— Отлично! Цитата дня. Обязательно вставлю в какую-нибудь статью.

— Ты неисправима, Нинон!

— Вот что, душа моя. Сегодня я в свободном графике, работаю дома, так что часам к четырем-пяти привози свою злобную доберманиху. Только помни, что это — порыв, а порывы характеризуются сиюминутностью.

— Я поняла. Ловлю момент.

…Ничего хорошего из визита к Нинон не вышло. Стоило тащиться на другой конец города, чтобы выслушивать проповеди сумасшедшей журналистки. Которая к тому же усомнилась в Денисе. Конечно, Нинон в чем-то права. Нужно уехать, залечь на дно, максимально абстрагироваться от квартиры, вообще попытаться забыть о ней. И убедить себя в том, что встреча с Денисом в «Дирижабле Нобиле» была случайной. Почему бы и нет, огромная масса праздношатающихся людей знакомится в барах, пьет шерри, опаздывает на метро и принимает приглашение выпить коллекционного вина. Ничего предосудительного, никакой предыстории, чистый лист, табула раза… Единственное утешение во всей этой истории — Тума наконец-то будет пристроена. Хотя бы на некоторое время. До выяснения, так сказать, оперативной обстановки…

…Лифт снова не работал, и она потащилась на шестой этаж пешком. А между третьим и четвертым этажами столкнулась с Марголисом. Семен сиял, как хорошо надраенная пряжка офицерского ремня, и, чудовищно перевирая мелодию, насвистывал арию Хозе из «Кармен». Увидев Наталью, он широко раскинул руки и заключил ее в объятия: Наталья даже пикнуть не успела, как оказалась погребенной под массивной головогрудью литагента.

— Рад видеть вас, спасительница мира! — промурлыкал Марголис.

— Как поживаете, Семен?

— Да как — перебиваюсь с хлеба на коньяк, вот и все дела. А вот вы благотворно влияете на гения, Дашенька. Строчит и строчит. Почти сутки от машинки не отходит. Даже от завтрака отказался. Придется эту книгу посвятить вам.

— Я рада.