Смерть на корпоративе

Трубников увёл Машу в дом. Василий уставился на них зелеными глазами, не смущаясь того, что сидит на обеденном столе. Детектив усадил Машу за стол. Захотел услышать подробности о сигаретах, о прощальном поцелуе с мужем, куда же он собрался? Маша заплакала. Распахнув дверь ногой, Саша втащил в дом озлобленного и морально сломленного Леонида. Маша бросилась к мужу, но Саша не подпустил её к нему:

– Стоять! Николай Федорович, смотрите, что я нашёл у него в кармане!

– Это мои сережки, – закричала Маша, – мои духи! Я их мужу дала, чтобы он продал. Нам деньги нужны! Кушать нечего!

Трубников забрал у Саши прозрачный пакетик, обернулся к Маше:

– Покажите мне, пожалуйста, ваши руки, ногти.

Маша удивленно показала ему кисти рук, ладони. Леонид попытался ударить Сашу, но получил сам, застонал.

– Красивые ручки, ухоженные. Красивый маникюр, – рассматривал детектив руки Маши, – ручки музыканта. Овощи чистите в перчатках? Где они?

– Возьмите перчатки! – с отвращением и злобой Маша швырнула на стол резиновые перчатки. Василий спрыгнул со стола, убежал в комнату. Трубников надел перчатки, достал из пакетика духи, понюхал, чем вызвал еще большее презрение у Маши. Такими же духами пользовалась и Жанна. Серёжки тоже похожи. Но зачем Маше и Леониду убивать Жанну?

Леонид сделал ещё одну попытку вырваться из объятий Саши. Саша прижал его носом к полу, вывернув руку. Он закричал от боли. Маша бросилась к мужу, закричала:

– Ты ему плечо вывихнул! Я на тебя в суд подам! Трубников нехотя подошёл, осмотрел опухшее плечо. Позвонил Нине Сергеевне, попросил разрешения привезти к ней домой больного. Она сказала, что ждёт их. Саша остался с Машей.

Нина Сергеевна заставила Леонида раздеться до пояса, осмотрела плечо, помазала вонючей мазью с красивым названием «Найз».

– Ничего, это пройдёт, – утешала она Леонида, – смотри-ка! И у тебя такая же родинка! У Альберта такая же крупная на этом же месте!

Леонид закусил нижнюю губу, со злобой посмотрел на неё. Фельдшер испуганно отшатнулась от больного:

– Лёнечка, я тебе больно сделала? Потерпи, касатик! Заживёт!

– У Альберта такая же родинка? – переспросил детектив, – а что папа Альберта Александр, не знаю его отчества, был морально устойчивый?

– Александр Витальевич? – улыбнулась Нина Сергеевна, – я бы так не сказала. Моральная устойчивость давно в дефиците, разве в Ростове не так?

Леонид, забыв про боль, торопливо одевался. Его бил озноб, лицо горело. Нина Сергеевна достала аспирин, налила воды в кружку. Он грубо оттолкнул её, хотел пройти к выходу.

– Сядь на табуретку, Леонид, – сказал Трубников, а то я тебе и второе плечо вывихну нечаянно.

Нина Сергеевна перекрестилась и отступила к окну. Леонид присел на край табуретки.

– Где ты взял цианид? – спросил его Трубников.

– Чего? Рехнулся что ли? На меня убийства списать хотишь? На самого беззащитного! На сироту!

Трубников достал пакетик, посмотрел ещё раз на свет:

– Это серёжки Жанны, её духи. Позарился на золотые сережки! Не побоялся с трупа снять.

– Лёня! Жанна! Прошептала Нина Сергеевна и начала оседать на пол. Трубников подхватил её. Леонид бросился к двери. Детектив догнал его у калитки. В это время к дому фельдшера подъехала очень грязная машина. Из неё, хромая вышел Волонсевич. Он не удивился, увидев детектива и гарцующего в его руках Леонида, скомандовал:

– Пошли до Нины!

Втроём вернулись в дом фельдшера. Волонсевич сел на табуретку, показал колено, опухшее и красное:

– Торопился, чуть не перевернулся! Мир не без добрых людей! Помогли, перевернутую машину поставить, а колено ты помоги, Нина. Ты не заболела? Бледная и руки дрожат.

– Ничего, всё пройдет. А колено сейчас найзом помажем, забинтуем. Похоже на ушиб, но нужен рентген. Обязательно нужен! Ирину Даниловну под стражу взяли, а это Лёнька их убил! Серёжки с Жанны снял, продать хотел! У Жанны дочка маленькая! Как же так?

– Я знаю, что Саша твой отец, что Алька твой сводный брат. Лёнька! Ты у гроба Саши стоял, волосы срезал! Ты уже тогда всё задумал? Экспертизу ДНК, наследство? Урод! Какое наследство? Сашка честно жил! Ничего не нажил! Думал его акции присвоить? Вот тебе его акции! – Волонсевич показал притихшему Леониду неприличный жест из трех пальцев. – Ты ограниченный и малодушный недочеловек! Тебя раздражало превосходство Альберта. Он одевался лучше тебя! Он в начальниках был в отличие от тебя! Ты думаешь, я не видел, с каким презрением ты часто смотрел на него? Мне тогда ещё надо было сбить с тебя спесь! А Жанну за что? Это же её серьги!

– Она рядом с Алькой сидела, всё видела, – распрямился во весь рост Леонид и грязно ухмыльнулся, – ничего вы со мной не сделаете! Я родственник вам по матушке! Сор из избы не выносят! Вы сами на волоске от смерти, того и гляди перекупят твой агрохолдинг, построят отель…

Волонсевич ударил его наотмашь. Нина Сергеевна вскрикнула, подбежала к лежащему на полу Леониду, остановилась и медленно отошла к окну. Впервые в жизни она не оказала помощь больному, хотя он стонал и корчился от боли.

У Жанны Танюшка осталась, – тихо сказала она.