Смерть на моей стороне (СИ)

— Я предлагаю отнести сумки, а потом думать. Может они там уже.

— А если придут, пока нас не будет?

— Либо поймут, что мы ушли, и сами пойдут. Либо будут ждать.

— Ага, либо искать пойдут.

— Мне кажется, они не настолько свои силы оценивают.

— Не в их силах дело. Они ж упёртые оба, каждый — как два барана.

***

— В принципе, всё не так плохо, — размышлял вслух Роман, продолжая изучать уже надоевшую крышу. — Мы можем попробовать взломать замки на дверях чердака, пока мы за решёткой — больные не такая уж и большая угроза.

— Как ты себе это представляешь?

— Не важно, как. Важно, что замки там слабые, а внутри, если повезёт, можем найти ключ от замка на решётке, еду какую-никакую или инструменты, чтобы этот замок чёртов спилить.

Фатима тяжело вздохнула. Выбора у неё особо не было. Когда Рома вышел вперёд, она обречённо поплелась следом. Радовало лишь одно: скопление потенциальных убийц под решёткой разошлось.

Дверные замки не пришлось даже трогать. Они либо сами поддавались резкому удару, либо не выдерживали уже дверные петли. Света нигде не было, приходилось использовать фонари, рискуя посадить аккумуляторы и батарейки. В конце всего чердачного кооператива была массивная железная дверь. Её пытаться выбить было банально бессмысленно. В лучшем случае своим звоном она призвала бы орду зараженных, в худшем — Рома сломал бы что-то себе, пытаясь раз за разом всем весом на неё наваливаться.

Фатима то и дело поглядывала на часы. Время тянулось настолько медленно, что девушке порой казалось, что циферблат её обманывает.

На металлической двери не было ни ручек, ни засовов. Был только замок. Ни один из ключей, что когда-либо подобрали здесь бедолаги, к нему не подходил. Не могли открыть его также ключи, найденные на просторах чердака. Казалось, что за дверью был либо целый арсенал, либо магический путь на волю.

***

Марина чувствовала себя в это время самой натуральной матерью. Не удивительно, ведь рядом с ней был как типичный подросток, так и ребёнок, требовавший внимания. Несмотря на то, что сама Лиза никогда не стала бы выпрашивать общения с ней, Белова понимала, что любому ребёнку это в какой-либо степени необходимо. Возможно, в ряду случаев её суждение было заведомо неверным, но ей это пытаться объяснить было бесполезно.

Сергей, взобравшись на крышу, рассматривал с неё окрестности. Поблизости не было ничего примечательного. Всё было как и везде: пустовали машины, изредка где-то вдали проходили в гордом одиночестве заражённые, живых и здравомыслящих не было вовсе.

Помимо забот с Лизой, Марина то и дело задумывалась как о своём Сашеньке, так и про остальных участников грандиозной охоты на провизию. Глядя на часы, она понимала, что все вот-вот должны были вернуться. Это её одновременно и радовало, и расстраивало.

Женщина любила тишину в небольших количествах. Сейчас, когда она чувствовала себя в безопасности, ей необходимо было остаться наедине с собой. Лиза и Серёжа этому особо не мешали, Фатима и Роман тоже. Однако возвращение Александра и Константина ставило душевное спокойствие Марины под вопрос. Она прекрасно понимала, что назревает конфликт.

***

Коршунов сидел у стены напротив недавно выбитой двери, не выпуская из рук найденный в одном из помещений нож. Его спутница рассматривала посёлок с крыши. Близился рассвет, относительно безопасное время исчерпывало себя. Хотелось спать, но Рома не мог позволить себе такой роскоши. Любая его слабость здесь могла привести к смерти не только его, но и Фатиму, пускай костлявая и без того, казалось, была здесь неизбежной гостьей.

Почему-то именно сейчас вспомнился старый чердак в отцовском доме. Он был почти таким же. Длинный изогнутый коридор, старые деревянные двери с древними замками. И доверие между «чердачными» соседями, которые эти замки не трогали, если они им не принадлежали. Там хранились какие-то старые Ромкины игрушки, ненужные инструменты, бесполезные книги, пустые бутыли и консервация, которую отцу молодого человека передавала его мать. Коршунов помнил, что совершенно точно там стоял и диван, который всем постоянно было жалко выкинуть. Моментами казалось, что возраст этой мебели равен году рождения, например, Наполеона: настолько эта рухлядь была одновременно шаткой, бесполезной и исторически ценной для семьи.

Вдруг что-то щёлкнуло. Рома медленно, стараясь не издать ни звука, встал. Первым делом он посмотрел на вход, откуда были видны одновременно как лестница на крышу, так и решётка. Там было пусто. Оставалось грешить лишь на дверь. Как только последовал ещё один щелчок, Коршунов подошёл ближе. После третьего сомнений не оставалось: примерно с таким же звуком проворачивался ключ у одного из знакомых в гаражной двери.

После четвёртого щелчка заскрипели дверные петли. Роман крепче сжал нож, напрягся. Всю его сонливость как рукой сняло.

Вдруг в глаза ударил яркий свет налобного фонаря. Молодой человек не растерялся, всё так же крепко сжимая в руке нож. Силуэт, стоявший напротив, явно взял в руки оружие. Он не желал отключать свой фонарь, продолжая слепить предположительного врага.