Смерть на Ниле

– Нет, не столько ее, сколько Пеннингтона. Уверен, он почувствовал опасность и не стал бы ничего предпринимать, по крайней мере, какое-то время. Я же надеялся сблизиться покороче с супругами Дойль и найти способ предупредить их. Я думал сделать это через мистера Дойля. Миссис Дойль была слишком привязана к мистеру Пеннингтону.

Если бы вам необходимо было выманить деньги обманом, кого из супругов Дойль было бы легче обмануть.

Фантора слабо улыбнулся.

– Разумеется, мистера Дойля. Линнет Дойль была чрезвычайно сообразительна в деловых вопросах, а вот муж, по-моему, парень доверчивый, готов подписать любую бумагу, не затрудняясь ее прочесть.

– Я согласен с вами, – сказал Пуаро и, глядя на Рэйса, добавил:

– Вот вам и повод к убийству.

– Но все это лишь предположения, – сказал Фактора осторожно, – это не доказательства.

– А! – засмеялся Пуаро, – доказательства мы добудем.

– Каким образом?

– Возможно, сам мистер Пеннингтон предоставит их нам.

Рэйс взглянул на часы.

– Он сейчас придет.

Джим Фантора понял намек и быстро вышел. Через две минуть? появился

– Пеннингтон, сама любезность, весь – улыбка. Только напряженная складка у рта и затаенный страх в глазах выдавали тревогу этого испытанного дельца.

– А вот и я, господа.

Он сел. Первым заговорил Пуаро:

– Мы пригласили вас, мсье Пеннингтон, ибо для нас стало очевидно, что в этом деле вы явились лицом в высшей степени заинтересованным.

Пеннингтон изобразил удивление.

– В самом деле?

– Безусловно, – мягко заверил его Пуаро.

– Вы знали Линнет Риджуэй с детских лет.

– Ах вот вы о чем, – лицо его прояснилось, ему явно стало легче.

– Простите, я вас не совсем понял. Разумеется, еще утром я говорил вам: я знаю Линнет чуть не с пеленок.

– Вы были близким другом ее отца, не так ли?

– Да, да. Я и. Мелуш Риджуэй были очень близки, очень близки.

– Настолько близки, что, умирая, он назначил вас опекуном своей дочери и всего ее обширного состояния.

– В общем, это так, – вновь в глазах его появилась тревога. Он заговорил осторожнее.

– Я был не единственным опекуном, со мной были связаны и другие.

– Которые умерли за это время?

– Двое умерли. Мистер Стрендэйл Рокфорд жив.

– Он ваш компаньон, не так ли?

– Да.

– Мадемуазель Риджуэй вышла замуж, когда она еще не достигла совершеннолетия?

– Ей исполнилось бы двадцать один в июне.

– Значит, она получила бы право сама распоряжаться своими делами лишь в июне?

– Да.

– Однако ее замужество давало ей это право значительно раньше.

Пеннингтон плотно сжал челюсти и воинственно выпятил подбородок.

– Простите меня, господа, но какое вам до всего дело?

– Если вам неприятно отвечать на мои вопросы…

– Вопрос не в том, приятно мне или неприятно, я просто не вижу, какое это имеет отношение к делу.

– Видите ли, мсье Пеннингтон, – Пуаро подался вперед, глаза его стали зелеными, как у кошки, – нас волнует вопрос о поводе к убийству. И здесь нам чрезвычайно важно знать все финансовые соображения.

– По завещанию отца, – угрюмо процедил Пеннингтон, – Линнет получала право на управление своим состоянием по достижении двадцати одного года, или при вступлении в брак.

– И никаких других условий?

– Никаких.

– Насколько мне известно, ее состояние оценивается в несколько миллионов.

– Да, несколько миллионов.

– На вас, мсье Пеннингтон, – сказал Пуаро вкрадчиво, – лежала огромная ответственность.

Пеннингтон отвечал галантно:

– Мы привыкли к ответственности. Она нас не обременяет.

– Да неужели.

Что-то в тоне собеседника задело Пеннингтона за живое.

Он сердито вскрикнул:

– Черт возьми, что вы имеете в виду.

Пуаро ответил с обезоруживающей искренней улыбкой:

– Неужели, мсье Пеннингтон, неожиданное замужество Линнет Риджуэй не вызвало некоторой… паники у вас в конторе?

– Паники?

– Да, я именно так сказал.

– К чему вы клоните, черт побери?

– Все весьма просто. Дела Линнет обстоят благополучно? Все так, как должно быть.

Пеннингтон с достоинством встал.

– С меня довольно, – и направился к двери.

– Прежде чем уйти, извольте ответить на мой вопрос.

– Все так, как должно быть, – бросил он.

– Тогда почему весть о замужестве Линнет настолько испугала вас, что вы сели на первое попавшееся судно, идущее в Европу, а потом разыграли случайную встречу в Египте.

Пеннингтон вернулся. Он взял себя в руки.

– Вы несете вздор. До встречи в Каире я понятия не имел, что Линнет вышла замуж. Ее письмо переправили мне из Нью-Йорка.

– Вы плыли на «Корманике», так, кажется, вы сказали?

– Да, так.

– И письмо пришло в Нью-Йорк после отплытия «Корманика»?

– Сколько раз я буду это повторять?

– Странно, – проговорил Пуаро.

– Что здесь странного?

– На ваших чемоданах нет наклеек «Корманика». На них есть свежие наклейки «Нормандии». А «Нормандия», как мне помнится, отплыла через два дня после «Корманика».

Пеннингтон растерялся. Глаза его забегали. Полковник не преминул воспользоваться эффектом и вступил в разговор: