Смерть на Параде Победы

Левкович уже ничего не спрашивал, только смотрел вопрошающе. Алтунин предпочитал не замечать этих взглядов и успокаивал себя тем, что сколько бы веревочке ни виться, конец у нее всегда будет. Процент нераскрытых преступлений, скакнувший, было, наверх во время войны, скоро начнет снижаться и снизится до нуля. Иначе и быть не может, не должно быть иначе.

Триумф длился недолго — примерно с девяти утра до часу дня, точнее, — до тринадцати часов тринадцати минут. В это дважды несчастливое, если верить суевериям, время поступило сообщение о вооруженном нападении на экспедиторов, доставивших в Москву алмазы с Урала…

Командировка была секретной, точнее, — особо секретной, и знал о ней только узкий круг лиц, имеющих первую форму допуска, — трое экспедиторов, их непосредственный начальник, начальник непосредственного начальника, заместитель начальника Алмазного бюро Комитета по делам геологии при СНК СССР, заместитель начальника Управления НКВД по Москве и Московской области и три шифровальщика, зашифровывавшие и расшифровывавшие сообщения. Старший лейтенант, командовавший сопровождением, и четыре подчиненных ему милиционера знали только то, что им предстоит сопровождать ценный груз, но что собой представлял этот груз и какова была его ценность, они не знали и ничего особенного в своем задании не видели. Ценных грузов по Москве перевозилось великое множество — столица как-никак. В назначенное время они приехали на военный аэродром в Кубинке на черном ЗИС-101. В приказе особо было оговорено, что машина сопровождения не должна иметь никаких надписей. Спустя полчаса приземлился ПС-84. К нему тут же подъехал другой 101-й «ЗИС», тоже черный, но новый, модернизированный, с форсированным двигателем. За рулем сидел военный в форме лейтенанта войск связи. Минутой позже оба «ЗИСа» покинули аэродром и на большой скорости поехали по Минскому шоссе к Москве. Груз следовало доставить на Остаповское шоссе, в хранилище Геокомитета, замаскированное под обычную воинскую часть.

Секретарша заместителя начальника Управления НКВД по Москве и Московской области комиссара милиции второго ранга Алхутова тщательно скрывала правду о своем отце, жандармском ротмистре. Пусть он и не преследовал революционеров, а охранял порядок на Екатерининской железной дороге, одно слово «жандарм», ставшее после революции нарицательным, уже говорило само за себя. Вместо отца-жандарма девушка придумала себе другого отца, рабочего с Пресни, участника обеих революций, [32]героически погибшего в Гражданскую войну. Извещение с подписью командира и печатью Первой Московской рабочей дивизии обошлось ей дорого — пришлось отдать бриллиантовые серьги, но работа того стоила, поддельный документ не вызывал подозрений нигде. Более того, стараниями одного знакомого, сотрудника общего отдела исполкома Моссовета, дочери погибшего бойца Красной Армии была назначена пенсия, пусть и небольшая, зато полностью легализующая ее в новой социальной роли. Суматоха тех времен, когда делопроизводство велось из рук вон плохо, старые архивы разорялись, а новые еще не научились беречь, позволяла подобные изменения биографии при условии строгого соблюдения тайны. Все было хорошо до поры до времени, до тех пор, пока к «дочери красного бойца», в ту пору работавшей делопроизводителем в Управлении НКВД, не подошел один из сотрудников и не поделился сокровенным знанием подробностей ее биографии. В обмен на свое молчание сотрудник потребовал снабжать его информацией, содержащейся в секретной переписке. Коготок увяз — всей птичке пропасть. Так продолжалось несколько лет, секретарша постепенно перестала бояться и даже стала находить определенные преимущества в своем положении, потому что в обмен на информацию она получала неплохое денежное вознаграждение, значительно превосходившее ее оклад со всеми надбавками. Человек, который ее шантажировал, был умен и понимал, что на одном кнуте далеко не уедешь, нужны еще и пряники. За информацию о маршруте экспедиторов, везущих в Москву алмазы с Урала, он пообещал секретарше «премию», но на самом деле больше ничего ей выплачивать не собирался. Скоро ему предстояло исчезнуть, а перед этим следовало «зачистить концы», то есть устранить нескольких человек, в число которых входила и секретарша…

Место, которое выбрал Иван, не понравилось ни Остапу, ни Павлу.

— Это все равно, что руку в капкан совать, — сказал Остап. — Может, где-то за городом их остановим? Возле аэродрома?

— Здесь лучше! — тоном, не допускавшим возражений, сказал Иван. — Уходить отсюда легко. И взять получится легче — поедут они медленно, потому что Остаповское шоссе днем не пустует, машин на нем много, перекресток рядом, один железнодорожный переезд позади, другой впереди. К тому же они уже будут расслабленные, ведь ехать им останется всего ничего. Кто может ожидать нападения в таком месте? Никто! Мы их сделаем так, что они чихнуть не успеют! Да ты не ссы, керя, шоссе недаром твоим именем названо — удача нам здесь будет!