Смерть на Параде Победы

Это была правда. Алтунин сам вызвался поговорить с Соловьевым. «Я, может, на сегодняшний день самый близкий ему человек, — сказал он руководству. — Что-то вроде крестного отца». Руководство посомневалось, поколебалось, потому что не каждый склонен доверять тому, кто его задержал, но разрешило. С оговоркой, что попытка не пытка. Не пытка для того, у кого язык подвешен, как нужно, точно не пытка. А для тех, кто двух слов связать не может, очень даже пытка. То есть — проблема. Сидит перед тобой человек, ты чувствуешь его настроение, понимаешь его состояние, а достучаться до него не можешь. Эх, недаром подполковник Ниеловский на занятиях по тактике и психологическим основам допроса говорил: «Торопыга ты, Алтунин, быстрохват. Медленнее надо, въедливее. Чужая душа — потемки, а ты фонариком, фонариком посвети». А что тут светить? И так все ясно. Расклад налицо, дело только за тем, по душе ли этот расклад Соловьеву или не по душе.

— Ты чай-то пей, остынет.

Подавая пример, Алтунин взял в одну руку стакан, а в другую недоеденный бутерброд с вареньем. Сергей никак не отреагировал на предложение, казалось, он вообще не услышал его. Алтунин доел бутерброд, допил чай и решил уже, что лучше будет продолжить разговор завтра, когда Сергей сказал:

— Я хочу искупить. Я очень хочу, если это вообще возможно. Не подумай, что я говорю это ради того, чтобы…

— Я так не думаю, — поспешил сказать Алтунин. — Да и дело-то такое, серьезное. Тут уж или да, или нет. Юлить-ловчить нельзя. Второго шанса не будет.

— Я понимаю, — кивнул Сергей. — И я действительно хочу искупить вину, стереть прошлое из памяти и вообще… Что я должен для этого сделать?

— Для начала — поесть, — улыбнулся Алтунин. — А потом как следует выспаться, потому что завтра с утра пораньше я приеду за тобой, товарищ Соловьев, и нас будет ждать весьма хлопотный день. У нас, в НКГБ, все дни хлопотные, служба такая. Но зато скучать некогда, весело живем. А вечерком, если сложится, мы с тобой посидим в ресторане, отметим, так сказать.

— Мне пока отмечать нечего, — резонно заметил Сергей.

— Зато мне есть что отметить, — Алтунин поднял вверх руку и начал считать, загибая пальцы. — Личную благодарность товарища Сталина — раз! Красную Звезду — два! Майорские погоны — три! Я ведь столько в капитанах проходил, вспомнить страшно. Другие столько не живут. Ну и в госбезопасность перешел из МУРа, на должность старшего оперуполномоченного — это четыре! Как такое не отметить? А ты, в определенном смысле, этому поспособствовал — своевременно снабдил меня оперативной информацией исключительной важности. Так что готовься!

Алтунин почувствовал, что взятый им легкий тон не совсем соответствует торжественности момента и решил исправить оплошность. Он встал, одернул на себе гимнастерку, дождался, пока Сергей тоже встанет, после чего протянул ему руку и сказал:

— Поздравляю! Можно считать, что сегодня у тебя второй день рождения!