Смерть на ринге. Криминальные сюжеты из жизни профессионального бокса

Подобные казусы на ринге стали специальностью Макса Пиппова, и он доказал, что может с необычайной виртуозностью следовать закулисному сценарию. Он не останавливался ни перед чем. Аналогичный трюк, что и во встрече Густава Шольца с Алексом Бакстоном, проделал Пиппов еще в одном матче. Встречались американец Конни Рукс и западногерманский боксер Гейнц Нойхауз. Макс Пиппов, как и в предыдущем случае, тоже избавил своего соотечественника от поражения.

Однако вершины в своем «виртуозном мастерстве» он достиг в матче, который проходил в Дортмунде. В том бою встречались западногерманский боксер с явно не немецкой фамилий Бьютти Уолерс с американским негром Рэнди Сэндаймом. Этот негр, боксер высокого класса, действовал довольно решительно против своего европейского соперника. Этой встречей он начинал свое европейское турне и, безусловно, хотел для начала создать себе рекламу. Он имел ощутимый перевес и в третьем раунде послал своего соперника в нокаут таким мощным ударом, что Уолерс, даже не шелохнувшись, рухнул на пол. Рефери Пиппов начал счет по своему испытанному методу. Очень медленно, тихим, грустным голосом, с большими перерывами между каждой цифрой. Такими темпами он досчитал до пятнадцати, а Уолерс был все еще не в состоянии встать и продолжить бой. Макс Пиппов на секунду задумался, а потом взял и дисквалифицировал Рэнди Сэндайма за запрещенный удар. Лежащего в глубоком нокауте Уолерса он провозгласил победителем. Не помогли и протесты. Пиппов был непоколебим. Среди немецких боксеров он заслужил прозвище «караульный ангел» западногерманского ринга. Если судил на ринге Пиппов, не было ни одного боя, который бы проиграл западногерманский боксер.

Но, оказывается, приоритет в увеличении счета во время нокаута принадлежит не Максу Пиппову. История бокса донесла до нас случай, который относится к самому концу XIX столетия. Этот анекдотический случай демонстрирует всю эластичность хронометража благожелательного рефери.

Это событие произошло во время матча американских тяжеловесов Питера Мэйера и Майка Моррисси. Последний лежал на ринге, и Чарли Уайт, рефери, считал секунды следующим образом:

– Один! Два! Вставайте! Три! Вставайте, что вы, умерли? Четыре. Ну же, Майк, не допустите же вы такого поражения! Пять! Взгляните-ка на публику, которая вам свистит! Вам должно быть стыдно! Шесть! Действительно, у вас нет никакого самолюбия, вы ни к черту не годны! Семь! Что, вы думаете лежать тут целую ночь, Майк? Быть мужчиной и не подняться! Восемь! Вы покроете себя позором. Эй, подымайтесь и продолжайте бой! Девять! Ну, вот вам последний шанс, ну что, встанете?..

– Вдолбите себе в башку, что я не хочу… Вы мне надоели! – прорычал Майк Моррисси, приподнимаясь и опять падая под хохот публики.

– Хорошо, Майк, – отвечает Уайт, полный презрения. – Вы сами этого хотели! Десять.

Как говорят свидетели, десять секунд превратились в тридцать восемь…

В наше время такие фокусы бывают крайне редко и не в таком очень уж обнаженном виде. Сейчас чаще рефери обвиняют в том, что он не останавливает бой, даже если видит, что один из боксеров уже не в состоянии продолжать борьбу. Зрители жаждут крови, бизнесмены жаждут денег, и рефери обязан всем угодить. Ирония судьбы заключается в том, что именно в виде спорта, отмеченном печатью трагичности, арбитр, в обязанности которого входит, кроме всего прочего, и забота о здоровье боксеров, иной раз, забывая об этом, вмешивается в бой слишком поздно. Впрочем, иногда публике, а порой и самим участникам кажется, что судья проявляет ненужную поспешность.

Подобное обвинение было выдвинуто против рефери Ричарда Стила, который прекратил поединок между чемпионом мира среди боксеров легкого веса Рэем Манчини и избитым, истекающим кровью претендентом на это звание Бобом Чаконом в середине третьего раунда. То, что Манчини молотил Чакона в течение семи с лишним минут, явилось слабым оправданием действий Стила. В третьем раунде Манчини зажал Чакона в угол и методично избивал его. Кровь струилась по лицу Чакона, левая бровь была рассечена. Стил взирал на это с олимпийским спокойствием. Наконец он решился: сделал движение, словно хотел остановить бой. Но в это мгновение Чакон попытался нанести противнику слабый ответный удар. Судья тут же отошел назад.

И только после того, как Манчини провел еще три тяжелых удара в голову соперника, едва державшегося на ногах, Стил остановил бой. Трибуны сотрясались от возмущенного рева.

– Я уже собирался прервать встречу, но Бобби вдруг нанес удар, – рассказывал Стил после матча. – Казалось, что он пришел в себя, такое случается. И я отошел в сторону. Но потом понял, что Бобби уже получил свое. И дело не только в том, что Манчини его так крепко обработал. Я просто чувствовал, что Бобби победы не видать, как своих ушей, и понимал, что продолжение матча для Бобби – конец. Надо было открывать счет, но я не хотел такой развязки. Когда я прервал встречу и увидел, что боксеры улыбнулись друг другу, то почувствовал, что поступил правильно.