Смерть на сон грядущий

— Ладно, чтобы утолить ваше любопытство, признаюсь: одно время мы были близки. После того как родилась Элен, Ли решил развестись с Грейс и жениться на мне. Могу с известной гордостью заметить, что это я его отговорила. Нам было хорошо, но я любила Грейс и не хотела губить ее жизнь. Хотя позднее мне случалось себя спрашивать, верно ли я поступила.

— Отговорив его?

Она кивнула, взгляд улетел куда-то вдаль, а голос стал мечтательным.

— Конечно. Грейс не нашла бы счастья с другим, я уверена, так что им пришлось приспособиться друг к другу, хотя и без особого удовлетворения.

— Вы часто с ними встречались?

— О да. Я видела их в сотнях критических ситуаций. Элен собиралась выходить замуж за моего племянника, потом приехала ко мне, после того как отец расторг ее брак. Я смогла их помирить… хотя ненадолго, она уехала, как только стала совершеннолетней. Практически я ее воспитала. Когда настало время улаживать семейные дела, они оказались совершенно беспомощными.

— Миссис Роудс не любила Камиллу?

— Не совсем так. Естественно, ее не обрадовало, когда она все узнала. Грейс — женщина высоких принципов, и она была потрясена, когда узнала, что у Ли есть внебрачный ребенок. Мне кажется, к самой Камилле она относится довольно безразлично.

— Вы устроили контракт Роджеру Помрою?

Она изумленно взглянула на меня и холодно заметила:

— А вы неплохо информированы…

— И вы давно знали, что на случай ареста у него было падежное алиби.

— Да. Мы с Грейс и Элен обсуждали все это в то утро, когда Помроя арестовали. Я обнаружила, что недоумок-полицейский собирается арестовать Роджера, и решила посоветоваться, сообщать полиции, что я помогла Роджеру получить контракт еще до его встречи с Ли, или нет. Сам Роджер умолял меня этого не делать. Мне самой тоже не слишком хотелось, ведь в результате я бы оказалась в весьма сложном положении. С другой стороны, мы не хотели, чтобы Роджера арестовали. Я откровенно вам скажу, что мы не знали, что же делать, пока Руфус не разрешил все проблемы, покончив с собой. Роджера освободили, и таким образом закончился один из самых тяжелых периодов в моей жизни.

— Вы считаете, Руфус покончил с собой?

— Вам лучше знать, — она подозрительно покосилась на меня.

— Да, действительно…

— Вы выпили снотворное?

— Конечно нет.

— Тогда, похоже, Руфуса убили, и его признание — фальшивка.

— Именно так я все и представляю.

— Но почему убийца хотел устранить и вас?

— Потому что я все знаю. Понимаете, я из чистого любопытства совал повсюду нос, и в результате сумел вычислить, кто это сделал.

Лицо Вербены Прюитт оставалось огромной розовой маской.

— Тогда представляю, почему вас отравили. И хочу дать совет: уезжайте из Вашингтона. Могу обещать, что полиция обо всем забудет. И ни у кого не будет неприятностей. Мертвые остаются мертвыми, их не вернуть. Для остальных все кончится благополучно. И вы про все забудете.

— Нет.

Она вскипела.

— Тогда чего же вы хотите? Какова ваша цена? — Это было уже некрасиво.

— Я не продаюсь, — фыркнул я, чувствуя, как закипает возмущение, хотя даже в этот критический момент чувство реальности покинуло меня не до конца. — По крайней мере сейчас и вам. Но одно я скажу. Вчера вечером у меня было настроение бросить всю эту затею. Я пришел к выводу, что это, как вы говорите, не мое дело. Я не хотел кого-то волновать, не видел причин вмешиваться в то, что действительно меня не касалось. Но когда убийца попытался меня устранить, по причинам, которые позже станут вам яснее, мое терпение иссякло. Теперь я намерен передать убийцу полиции.

— Когда?

— Сегодня вечером.

Больше говорить было не о чем, разговор иссяк. То, что мне нужно было, я уже выяснил, так что теперь осталось вежливо откланяться. Вербена ничего не сказала.

— Ну? — спросил Уинтерс, догоняя меня в коридоре.

— Все в порядке, дорогой страж закона.

— Не острите.

— Такова моя натура, — рассмеялся я.

В холле мы наткнулись на Джонсона Ледбеттера. Тот больше, чем обычно, походил на усталого рассерженного буйвола. Он энергично, хотя и неискренне, меня приветствовал. Я бросил Уинтерса и отвел губернатора в угол. Политики, сновавшие мимо, отводили глаза: он был падшей звездой, и никто не хотел подхватить бациллу неудачи, которая, как знают профессионалы, весьма заразна.

— Сенатор, мы увидимся сегодня вечером?

— Конечно, я приеду. А что должно произойти?

— Я собираюсь назвать убийцу Руфуса Холлистера и Леандера Роудса.

Лицо Ледбеттера не дрогнуло.

— Надеюсь, вы знаете, что делаете.

— Да, знаю. Если можно, хотелось бы выяснить один вопрос: что произошло, когда вы разговаривали с Руфусом перед его убийством?

— Это личное.

Я пошел напролом.

— Сенатор, вам придется рассказать об этом в суде.

— Не вижу, какое это имеет отношение к убийствам, — возразил он, но не слишком убежденно.

— Уверен, Уинтерс сможет сделать так, чтобы вас не вызвали в качестве свидетеля, если мы будем знать, что произошло. — В этот момент мне хотелось покрепче повязать Уинтерса.

— Мы обсуждали дела двух компаний, о чем вы, конечно, читали в газетах.

— И что он вам сказал?