Смерть на выбор

— Он был в штатском — на редкость красивый молодой человек.

— Высокий, волнистые каштановые волосы, синие глаза, внешность киноактера и бархатный голос?

— Так вы его знаете?

— Очень мало, — ответил я. — Наше знакомство не успело перерасти в настоящую дружбу.

14

Я проехал по петляющей дороге, взяв подъем на второй скорости, и остановился перед зелеными железными воротами. Часовой с двустволкой уже вынырнул из своей будки. Отполированные и хорошо смазанные стволы поблескивали на солнце.

— Ну, как охота? — спросил я.

У него было бульдожье лицо, знавшее лишь одно выражение — лютой свирепости, предназначенной для устрашения незваных гостей.

— Поворачивай, этот участок — частная собственность, — пролаял он.

— Даузер меня ждет. Я Арчер.

— Оставайся в машине, я проверю. — Он скрылся в будке, от которой шел телефонный кабель к дому. Через секунду-другую он появился снова и открыл ворота.

— Машину можешь поставить здесь, у забора.

Я вылез из машины, и он приблизился ко мне. Я не двинулся с места, пока руки его не прощупали меня с головы до ног. На пустой кобуре у меня под мышкой он задержался.

— А пистолет где?

— Выбросил.

— Шухер?

— Шухер.

В дверях дома меня встретил Блэйни — по-прежнему в черной широкополой шляпе.

— Не думал я, что вы вернетесь, — обронил он.

Я посмотрел на него долгим взглядом. Но его землистое лицо и тусклые стекляшки глаз ничего мне не сказали. Если Даллинга застрелил Блэйни, особых угрызений совести он не испытывал.

— Не мог устоять перед вашим пленительным гостеприимством, — объяснил я. — Где босс?

— Обедает во дворике. Сказал, чтобы вы шли туда.

Даузер сидел один у края плавательного бассейна. На небольшом столике перед ним стоял салат из крабов под майонезом. Его коротко остриженные волосы были влажными, и он по подбородок закутался в белый махровый халат. Со своими выпученными глазами и отвислыми щеками он смахивал на огромную жабу, решившую прикинуться человеком.

Какое-то время он продолжал есть, не обращая на меня внимания, чтобы напомнить мне, какая он важная персона. Он брал кусочки крабьего мяса и листья салата пальцами, которые потом облизывал. Блэйни стоял и смотрел на него, словно снедаемый завистью призрак.

Я взглянул на овальный бассейн с еще не успокоившейся после купания Даузера водой, на окаймлявшие патио цветочные клумбы, на все прелести безбедной жизни, ради которых этот человек мошенничал, грабил и убивал. Я раздумывал над тем, что нужно сделать, чтобы отнять все это у Даузера.

Он отодвинул опустевшее блюдо из-под салата и закурил сигарету.

— Можешь идти, Блэйни, — бросил он. Скелет скрылся с глаз.

— Вы получили мой подарок? — небрежно спросил я.

— Какой еще подарок? Садись, если хочешь.

Я сел за стол напротив него.

— Я разыскал для вас эту девушку. Тарантини оказался проворней меня, иначе я пригнал бы и его.

— Ты ее разыскал? Нам пришлось гоняться за ней самим. Сегодня утром позвонила какая-то дамочка и сказала, что наша птичка вернулась в родное гнездышко. Или это ты дамочкой прикинулся, чтобы нас разыграть?

— У меня не та фигура, — ответил я, смерив его взглядом.

— Тогда не вижу, где тут твоя заслуга.

— Я выкурил ее из Палм-Спрингс, чтобы она попала к вам в руки. Вы сказали, что это стоит тысячу долларов.

— Насколько я знаю, она приехала сама. Я плачу за товар, когда мне доставляют его на дом.

— Но ведь она у вас, не так ли? Вы бы ее не заполучили, если бы я не отправил ее домой к матери. Это я уговорил ее вернуться.

— Она другое говорит.

— А именно?

— Мы пока не так много из нее вытянули, — буркнул он и, замявшись, переменил тему. — А Тарантини ты видел?

— Не видел. Он оглушил меня сзади. По-моему, Галли пыталась ему помешать. Возможно, она во всем этом не замешана. Хоть я и не знаю, в чем «в этом».

— А узнать ой как хочется, а? — рассмеялся он своим не слишком заразительным смехом.

— Когда меня лупят по голове, мне любопытно знать почему.

— Я тебе скажу почему. Тарантини кой-чего у меня взял и не отдает, ты, наверно, и сам догадался, а? А я хочу получить это обратно. Но девчонка твердит, что ничего об этом не знает.

— Что он у вас взял?

— Не имеет значения. С собой он это не таскает. Но когда я до него доберусь, он мне скажет, где это.

— Наркотик, — тихо пробормотал я. Если Даузер и услышал, то не подал виду.

— Ты на меня работаешь, Арчер?

— Даром — нет.

— Я предложил тебе пять тысяч за Тарантини. Могу еще столько же накинуть.

— Вы мне уже предлагали тысячу за Галли. Предложений вас хоть отбавляй. — Я внимательно следил за его лицом, чтобы знать, как далеко я могу зайти по этой дорожке.

— Не глупи, — проворчал он. — Если б ты ее привел, я бы тебе выложил наличные, как в банке. Но Блэйни пришлось съездить за ней самому. Я не могу себе позволить швырять деньги на ветер. Расходы у меня нынче — глаза на лоб лезут! А народу на жалованье столько, что сердце кровью обливается. Да еще подоходный налог платить надо, чтоб с государством не ссориться. — Голос его дрожал от праведного гнева. — Я уж не говорю о политиканах, — добавил он. — Эти сукины дети сосут меня как пиявки.