Смерть на земле горшечника

— Ей как раз повезло, — продолжал Хью, не обратив внимания на реплику Кадфаэля. — В декабре она оказалась в одном маноре в Уиттингтоне. Его владелец — Жиль Отмир; король передал ему эти земли, которыми раньше владел Фиц Алан. Семья Жиля Отмира захотела, чтобы у них в доме на Рождество были песни и танцы. И они приютили Гуннильд. На ее счастье, она пришлась по сердцу дочери Отмира, которой только что исполнилось восемнадцать лет. Гуннильд научила ее изящно причесывать волосы, вышивать, и девушка определила ее в свои камеристки. Надо тебе заметить, у Гуннильд сейчас такая плавная походка, такие скромные манеры! Она сделалась наперсницей своей госпожи, и та души в ней не чает. Нет, Гуннильд никогда не вернется к бродяжничеству, к выступлениям на ярмарке — здравый смысл ей этого не позволит. В самом деле, тебе стоит самому увидеть ее.

— Ты прав, — задумчиво проговорил Кадфаэль. — Я так и сделаю. Уиттингтон от нас недалеко, чуть дальше Аптона. Но если бы госпожа Гуннильд не приехала в наш город, чтобы попасть вчера на рынок, или же кто-то случайно не принес бы в Уиттингтон последние новости, то как бы она узнала об этом? Разве что слух сам пронесся бы по лугам, через реку, и летел бы при этом быстрее птицы. Тогда примерно за день этот слух дошел бы до прилегающих деревень, если только кто-то не позаботился бы побыстрее его доставить.

— Независимо от того, принесли ли его с рынка, или же он прилетел по воздуху, но он достиг Уиттингтона, — сказал Хью. — Тем лучше для Бритрика. Я же пока опять не представляю, как мне дальше действовать. Но хорошо, что мы не обвинили невинного человека. Не такого уж невинного, конечно, но, по крайней мере, не убийцу.

— Не стоит падать духом, дружище, — промолвил Кадфаэль. — Подожди еще несколько дней, займись пока что подготовкой своего отряда, а потом мы постараемся поймать нить, которая приведет нас к успеху.

Незадолго до вечерни брат Кадфаэль прошел в приемную аббата и попросил принять его. Он не знал, как лучше изложить свою просьбу, понимая, что ему и так достаточно часто позволяют нарушать правила Устава. Тем более что на этот раз Кадфаэль в точности не знал, чего он хочет добиться. Доверие, которое питал к нему аббат, не позволяло Кадфаэлю даже в малейшей степени злоупотребить им.

— Отец мой, — сказал он, — очевидно, Хью Берингар уже посетил вас и поведал о человеке по имени Бритрик. Женщина, с которой он водил дружбу примерно год назад, действительно исчезла из этих мест, но вовсе не умерла. Она явилась засвидетельствовать, что Бритрик не повинен, и его освободили.

— Да, это мне известно, — подтвердил аббат Радульфус. — Шериф был у меня час назад. Я не могу не радоваться, что арестованный не повинен в убийстве и теперь он уже на свободе. Но ответственность перед покойной с нас не снимается, поиски должны быть продолжены.

— Отец мой, я пришел просить вас отпустить меня завтра на несколько часов. Я хочу выяснить кое-что, связанное с освобождением Бритрика. Я не предлагаю Хью Берингару самому предпринять такое расследование — отчасти потому, что он поглощен сейчас подготовкой людей и вооружения, но и потому, что боюсь ошибиться в своих предположениях, и не хочу зря тревожить шерифа. Вот ежели я окажусь прав — тогда я передам это в его руки, и пусть дальше он действует сам.

— Могу ли я узнать, в чем суть твоих предположений, — с легкой улыбкой спросил аббат после некоторого раздумья.

— Мне бы не хотелось об этом говорить, — откровенно признался Кадфаэль, — пока я не убедился в своей правоте. Потому что если окажется, что я просто подозрительный старик, то не стоит заранее обвинять другого человека. Если можно, отец мой, подождите до завтра.

— Тогда скажи мне только вот что: надеюсь, твои предположения не связаны с братом Руалдом?

— Нет, отец мой. Он — вне подозрений.

— Это хорошо. Я не верю, что этот человек способен на злодеяние.

— Я убежден в его невиновности, — подтвердил Кадфаэль.

— Так его наконец оставят в покое?

— Этого я не знаю, — ответил брат Кадфаэль и под острым, проницательным взором аббата уверенно продолжал: — Все мы здесь, в обители, горюем о погибшей женщине, лежащей сейчас в монастырской земле безымянной, а до этого зарытой тайно, без соблюдения поминальных обрядов и отпущения грехов. И пока все это не разрешится, никто из нас не будет покоен.

Аббат Радульфус не сводил с Кадфаэля пристального взгляда. Наконец, словно очнувшись, он сказал:

— Чем скорее ты займешься этим делом, тем лучше. Возьми из конюшни мула, если рассчитываешь вернуться в тот же день. Куда ты намерен ехать? Хотя бы это могу я узнать?

— Расстояние не велико, — ответил Кадфаэль, — но верхом я доеду быстрее. Речь идет о маноре в Уиттингтоне.