Смерть наяву

Только один раз приехал кто-то с кинокамерой, и, как на грех, Роальд Голицын в этот момент, пошатываясь, выходил из туалета, застегивая «молнию» на брюках. Я едва успела вытолкать незваных гостей за дверь и сквозь узенькую щелку пообещала им эксклюзивное интервью завтра или послезавтра. Полная дама с микрофоном и мужик с камерой этим явно не удовлетворились, но им не оставалось ничего другого, как убраться восвояси.

Потом пошел самый непредсказуемый и опасный поток — фанатов и фанаток.

Вы спросите: а в чем же разница между рядовыми поклонницами и данным контингентом?

О-о, да вы, кажется, не очень-то представляете себе, какие чувства обуревают фаната! Спешу вас утешить: и слава Богу!

Фанат женского пола, в отличие, скажем, от «нимфеток», существо куда более агрессивное и целеустремленное. И психологически это вполне понятно.

Ведь если человек тратит львиную долю времени и сил на то, чтобы любить — да-да, именно любить! — ту или иную ярко светящую с небосвода шоу-бизнеса звезду, то его существо требует какой-никакой компенсации за затраченные усилия. Короче, объект любви становится настолько «родным и близким», настолько знакомым до самой последней ниточки на его костюме, настолько «твоим», что ты, будучи фанатом, волей-неволей начинаешь мало-помалу считать объект поклонения своей собственностью.

На просвещенном Западе, кстати, это давным-давно просекли и принялись устраивать нечто вроде клубов по интересам, которые не пускают на самотек, а, чтобы иметь возможность контролировать и направлять действия участников фэн-клуба, организуют их «сверху» и делают частью программы раскрутки.

И всем становится хорошо — фэны своевременно получают всю интересующую их информацию, даже время от времени встречаются со своим кумиром в непринужденной обстановке, а сам кумир гарантирован от непредсказуемых действий его неуемных поклонников.

Надо сказать, что я не предполагала такого числа почитателей у Голицына!

«А ведь ты, Женя Охотникова, отстаешь от реальной жизни, — укорила я себя, — надо хоть раз в месяц снимать информацию о том, чем живет нынешняя молодежь. Авось и пригодится».

Что же касается приведенной под шумок Маргариты, то она жила одним сильным чувством — надеждой. Она хотела выбиться в люди и стать звездой эстрады и решила, что судьба дает ей шанс в виде приятеля ее детства Ромочки Голицына, которого черт занес в родной город. И этот шанс нельзя было упустить ни за что.

Теперь эта девица, под мудрым руководством тети Паши и при явном попустительстве Василисы Гавриловны, начала атаку на Роальда.

Наблюдая за сценой соблазнения, я поняла, что если все и дальше будет продолжаться такими темпами, то я не смогу контролировать ситуацию.

«Надо будет как можно скорее позвонить в Москву Костякову, — подумала я. — Раз он заказал мне охрану, то пусть сам и решает, как быть дальше».

Но в данный момент у меня не было никакой возможности связаться с менеджером Голицына — звонок в дверь чередовался с пронзительным зуммером телефона, и хорошо, если они не трезвонили одновременно — ведь и такое тоже частенько случалось.

Тогда я быстро бурчала в трубку «перезвоните на днях» и бежала открывать дверь.

«Да сколько же можно!» — ужасалась я, в очередной раз подскакивая к телефону.

— Может быть, его выключить? — предложила я Василисе Гавриловне.

— Нет, что вы, деточка! — ужаснулась Голицына. — Об этом не может быть речи! Мне вот-вот должна позвонить троюродная сестра из Базарно-Карабулакского района и сообщить о дате приезда!

Сестра так и не позвонила, зато остальные потрудились на славу.

Кое-кто даже не удосуживался вступать в разговор и сосредоточенно молчал в трубку, очевидно, передавал телепатические сигналы. А возможно, это был кто-нибудь из немых поклонников Роальда — сам не поговорю, но его «алло!» все же услышу.

Такие звонки были довольно частыми — приблизительно раз в полчаса.

Среди заслуживающих внимания телефонных звонков был и такой: в трубке раздался хрипловатый мужской голос с сильным восточным акцентом.

— Это Кахи Палиашвили звонит. — Далее последовала продолжительная пауза, позволяющая получше запомнить его имя. — Я хотел бы немного поговорить с господином Роальдом Голицыным. Есть он тут, да?

— Очень приятно. Перезвоните, пожалуйста, завтра после обеда, часам к шести, — быстро проговорила я и уже хотела было повесить трубку, как звонивший вдруг решил кое-что уточнить.

— Дэвушка, постойте! — он говорил так же медленно и весомо. — А я могу быть уверенным, что завтра мы сможем пообщаться?

— Вероятность достаточно велика, — выпалила я и нажала на рычаг.

Звонили не только частные лица, но еще и менеджер некой фирмы «Игги».

Молодой человек, слегка заикающийся, которого, очевидно, посадило на телефон начальство, считал своим долгом перезванивать каждый час, пока не закончился рабочий день. Его я тоже ориентировала на завтра.

— М-мне бы п-поговорить с Роальдом Г… Г… Голицыным, — произносил он в трубку с таким трудом, словно ворочал тяжелые камни.

— Звоните завтра.

Но с каждым сигналом точного времени он перезванивал снова.